Карл В. Эрнст - Следуя за Мухаммадом. Переосмысливая ислам в современном мире

Поскольку мощь Османской империи иссякла и она больше не рассматривалась в качестве серьезной угрозы, европейская колониальная экспансия в Азию и Африку стала набирать обороты. Когда Наполеон в 1798 году вторгся в Египет, он недолгое время заигрывал с идеей принятия ислама, чтобы завоевать мусульманский мир, став вторым Александром; однако в силу приверженности французскому образу жизни он быстро расстался с этой затеей, лишь узнав, что придется отказаться от вина. В эпоху Просвещения, когда авторитет религии был отвергнут, нужны были иные поводы для оправдания завоевательных походов, нежели религиозная идеология крестоносцев. Наука и рационализм сформировали новую идейную базу для построения империи. Новые формы вооружений, которые определенно дали Европе преимущество, позволили ей насильственно захватывать остальной мир. Расовая теория в науке, в частности, подвела рациональную базу под идею доминирования Европы в мире. Такие мыслители, как Огюст Конт, провозгласили, что пять развитых европейских государств (Англия, Франция, Италия, Испания и Германия) составляют авангард человечества. Теория эволюции Чарльза Дарвина нашла свое практическое применение в виде учения о том, что белые европейцы являются более приспособленными, чем все остальное человечество, а потому обязаны управлять им. Для британцев это было «бремя белого человека», в то время как французы воспринимали это как «цивилизаторскую миссию». Карл Маркс и Фридрих Энгельс сформулировали теорию «азиатского способа производства», согласно которой народы Востока по природе своей склонны к «восточному деспотизму».

О необычайной силе расовой теории, которую она набрала в тот период, свидетельствует экстраординарный обмен мнениями между ведущими европейскими исламоведами и одним мусульманским реформатором. Эрнст Ренан, видный парижский ученый, автор важных работ по средневековой философии, в 1883 году прочитал в Сорбонне лекцию, в которой утверждал, будто ислам несовместим с наукой и философией. Его доводы базировались на том, что ислам по своей сути является арабской религией, а арабы, в свою очередь, семиты, у которых «атомистическое» мышление, обусловливающее неспособность к философскому синтезу. Когда это произошло, мусульманский реформатор Джамал ад-Дин аль-Афгани находился в Париже, ища возможность временной передышки от бурной политической карьеры. Афгани бросил вызов Ренану, оспорив его выкладки, основанные на допущении, что все религии по своей сути являются авторитарными и антисциентистскими. Ислам – более молодая религиозная традиция, нежели христианство, утверждал Афгани, поэтому ей требуется еще немного времени, чтобы в ее лоне пробудился научный дух. Ренан же любезно принял во внимание эту критику, которая, несомненно, показалась ему философски состоятельной, ибо Афгани был арийцем. Тем не менее, Ренан оставался глубоко убежден в том, что семиты (арабы и евреи) не обладают способностью к философскому мышлению. Антисемитизм и расовые доктрины подобного рода в XIX веке были явлением не только обычным, но даже модным [31] Имя «ал-Афгани» было псевдонимом, который помог Джамал ад-Дину выдавать себя за мусульманина-суннита, хотя он родился в шиитской семье в Иране. См.: Nikki R. Keddie, An Islamic Response to Imperialism: Political and Religious Writings of Sayyid Jamal ad-din "al-Afgani" (Berkley: University of Carolina Press, 1968) (прим. автора). .

При этом нельзя сказать, что христианская миссионерская активность в колониальный период прекратилась; напротив, XIX век был ознаменован, пожалуй, высшей точкой в систематической организации христианских миссий по всему миру. Христианские миссионеры поднаторели в изучении бесчисленных местных языков – отчасти для того, чтобы переводить на них Библию, отчасти – чтобы проповедовать христианство и доказывать ложность иных религий. Стиль, типичные словесные обороты и аргументация миссионеров в значительной степени побудили нехристиан (в том числе и мусульман) защищать свои религиозные убеждения.

В то время, как христианские религиозные концепты все еще, без сомнения, властвовали над сознанием колониальной администрации, главный акцент делался на пропаганде идеи, что европейская культура и наука – это вершина человеческого прогресса. В данной связи можно упомянуть документ, проливающий свет на этот тезис: знаменитый текст «Минута индийского образования» Томаса Бабингтона Маколея, написанный в 1835 году в качестве оправдания для введения английского языка как стандартного языка образования в Британской Индии. И вот что он вынужден был сказать о таких классических языках, как арабский и санскрит, которые были востребованы у мусульман и индусов: