Ирина Хотина - Бриллиантовая королева, или Уроки судьбы не прогуляешь

Иосифа, конечно, заинтересовало, откуда у меня такое богатство. Как ювелир, он сразу же оценил размеры и качество камней. Пришлось все рассказать. Его тронула моя история. Впрочем, его с Розой трогало все, связанное со мной. Они безо всяких условностей воспринимали меня как сына. К тому же выяснилось, что он, так же, как и я, начинал бедным подмастерьем, впоследствии женившись на дочери своего хозяина. Поэтому, забрав драгоценности, вернул мне подсвечники, чтобы я сохранил их как память о Нине. Как же в ту минуту он оказался прав, – это единственное, что у меня осталось от нее.

Мы открыли ювелирный магазин и при нем небольшую мастерскую. Сначала дела шли вяло. Трудно было обзавестись клиентурой. Но помогла сестра Розы, точнее, ее муж, Джозеф Баттерман. Он был преуспевающим газетным издателем с обширным кругом знакомств. Его рекомендациям доверяли, поэтому вскоре у нас появились богатые заказчики. Но ему я обязан еще и тем, что он ввел меня в достаточно высокий круг деловых людей.

В 1927 году умерла Роза, а через год Иосиф, завещав мне все свое имущество. Все годы я не оставлял попыток передать весточку Нине в Россию. Но сначала мешала война, из-за которой то ли ни одно из моих писем до нее не доходило, то ли я не получил ни одного от нее. А потом на моей родине произошли перемены, вследствие которых любое свободное общение стало невозможным.

Но это не остановило меня. Я стал искать контактов с каким-либо чиновником из Полпредства Советской России. И здесь опять помог Джозеф, – он устроил мне встречу с таким. Приблизительно через полгода этот человек сообщил, что разыскал Нину, вернее, все разузнал про нее. Из его слов следовало, что она уже несколько лет замужем. У нее есть ребенок. В настоящее время, после окончания медицинского института, работает в одной из лучших клиник. И если я хочу счастья своей бывшей невесте, то должен прекратить все попытки связаться с ней, потому как такой контакт может иметь нежелательные для нее последствия. Это было похоже на правду. Я был подавлен, разбит, уничтожен. Невозможность связаться с ней, объясниться, я воспринял, как приговор остаться в одиночестве.

Сравнение с приговором появилось не случайно, долгое время мне виделся один и тот же сон: суд присяжных без каких-либо сомнений выносил осуждающий меня вердикт: «Виновен!»

Итак, я был молод, богат и несчастен. В таком настроении в 1929 году я познакомился с Дэвидом Спенсером, молодым человеком, приехавшим в Великобританию из Южной Африки, где его семья владела алмазными рудниками. Он был на пять лет младше меня, легкий, общительный, сумевший за короткое время обзавестись массой приятных и нужных знакомств. Мы очень быстро сдружились. А через какое-то время он предложил отправиться в совместное путешествие по Европе и Америке. Меня не держало в Англии ничего, кроме бизнеса. Поэтому, выгодно его продав, я с удовольствием составил Дэвиду компанию.

Несколько позже я узнал, что мой лучший друг был гомосексуалистом. По всей видимости, в те далекие годы я привлек его внимание своим безразличием к женскому полу. Но, узнав о настоящей причине моего тогдашнего настроения, за все время близкого знакомства он ни разу не позволил себе ни одного намека, способного разрушить нашу дружбу. Ее прервала только смерть Дэвида, который умер слишком рано, не дожив до 50 лет.

А тогда мы объездили с ним всю Европу. Поначалу мой приятель казался беспечным мотыльком, отягощенным туго набитым кошельком, притягивающим его к самым богатым и роскошным европейским столицам и модным курортам, где он мог хотя бы немного освободиться от своего груза. Но потом выяснилось, что такое представление о нем было поверхностным – свое путешествие он предпринял со строго определенной целью. В каком бы городе бы мы ни останавливались, он безошибочно находил перекупщиков бриллиантов, долго и методично прицениваясь к предлагаемым камням.

Мне казалось, что он ищет дополнительные пути сбыта. Но потом выяснилось, что планы Дэвида были намного грандиознее. Он поделился ими на корабле, на котором мы плыли из Нью-Йорка в Кейптаун. Его увлекла идея наладить обработку алмазов в Европе, так как готовый бриллиант стоил значительно дороже, и эту часть проекта он предложил мне взять на себя. Первой моей реакцией был отказ. Научившись неплохо разбираться в камнях, я никакого понятия не имел об их обработке. Да и моего минорного настроения не развеяло до конца даже наше продолжительное путешествие.