Мирча Элиаде - История веры и религиозных идей. Том 2. От Гаутамы Будды до триумфа христианства

На протяжении веков и, вероятно, сразу после смерти Благословенного его стали изображать (и поклоняться ему) в неиконографической форме: след стопы, дерево, колесо. В этих символах представлен Закон, они напоминают о миссионерской деятельности Будды, о Дереве Просветления, о "пуске колеса Закона". Когда же, в начале христианской эры, были сделаны первые статуи Будды (греко-индийская скульптура из Гандхары), человеческая фигура не заслонила собой основополагающий символизм. Как показал Поль Мю, образ Будды унаследовал религиозную значимость ведического жертвенника. С другой стороны, нимб, который сияет вокруг головы Будды (вокруг головы Христа в христианском искусстве того же периода, т. е. I–V вв.), восходит к ахеменидской эпохе, а именно — к сияющему ореолу Ахурамазды (впрочем, этот прототип и сам является продолжением древних месопотамских концепций, ср. § 20). Символика буддийской иконографии с особенной силой подчеркивает тождество природы Будды и света. А свет (см. § 81) со времен «Ригведы» рассматривался как наиболее адекватный образ для обозначения «духа».

Со строительством монастырей (вихара) в некоторой степени изменилась и жизнь монахов. Среди этих изменений нас интересует одно — рост числа вероучительных и ученых трудов. Несмотря на то, что значительная часть книг была утрачена (почему нам и неизвестно почти ничего о многих школах и сектах), буддийская литература на пали и санскрите впечатляет своим объемом. Тексты, составляющие "Высшее Учение", третью «корзину», «Абхидхармапитаку», были написаны в период между 300 г. до н. э. и 100 г. н. э. [426] Часть ее сохранилась только в переводах на тибетский и китайский языки. Научный стиль этого произведения, сухой и безличный, представляет собой разительный контраст со стилем сутр. В нем миссия Будды перетолкована и представлена в виде философской системы. Авторы стремятся объяснить противоречия, которыми изобилуют страницы сутр.

У каждой секты, разумеется, есть свой собственный Абхидхармакоша, и разночтения между версиями "Высшего Учения" породили новые споры. Иногда новшества значительны. Приведем один пример: первоначально «нетварной» (асанскрита) считалась только нирвана. Теперь же школы, за некоторым исключением, возводят в ранг «нетварных» пространство, Четыре Истины, Путь (марга), пратитьясамутпаду [закон причинности, закон деятельности дхарм] или даже некоторые йогические «медитации». Что же касается архата, то одни школы учат, что он может дряхлеть, другие же говорят, что даже его тело обладает абсолютной чистотой. Некоторые утверждают, что стать архатом можно уже на стадии эмбриона или в состоянии сна. Однако подобные доктрины встретили суровую критику со стороны других учителей.

Еще более важные последствия имели новые толкования буддологов. Для стхавиравадинов Шакьямуни был человеком, который сделался Буддой и, как следствие, «богом». Однако для других учителей историчность Будды-Шакьямуни была унизительна: с одной стороны, как великий бог может стать богом? С другой — нужно было смириться и принять Спасителя, который растворился в своей Нирване. Тогда одна из школ, Локоттара, заявила, что Шакьямуни, став Буддой несколько космических периодов тому назад, никогда не покидал небеса, где он обитает. Тот же человек, который родился в Капилавасту, проповедовал, умер и которого видели люди, был только лишь образом (нирмитта), созданным настоящим Шакьямуни. Это докетическое учение о Будде затем было подхвачено и развито махаяной.

Цейлонские тхеравадины также не были свободны от раскольнического разномыслия. Однако дробление и умножение школ продолжалось со всевозрастающей интенсивностью, главным образом, на континенте. Как и их противники, стхавиры, махасангхики также разделились: вначале на три группы, затем на изрядное число сект, приводить названия которых здесь было бы излишним. Важно то, что махасангхики начали и совершили радикальное обновление буддизма, известное под именем махаяна, которое буквально можно перевести как "большая колесница".

Самые ранние памятники махаяны относятся к концу I в. до н. э. Речь идет о "Праджняпарамита-сутрах" ("наставлениях в совершенствовании мудрости"), разных по объему и достаточно трудных для понимания текстах, которые вводят новый стиль в буддийскую мысль и литературу. Термины «махаяна» и «хинаяна» (буквально: "малая колесница", название древнего буддизма, тхеравады) — по-видимому, позднего происхождения. Верные новому пути называли его "путем бодхисатв". Они отличаются заметной терпимостью в отношении благочиния и своеобразным учением о Будде, которое имеет более мистическую структуру. Принято говорить и о влиянии мирского благочестия. Идеал теперь — не архат, уединившийся в поисках своей нирваны, а бодхисатва, живущий в миру, образец доброжелательности и сострадания, который до бесконечности отдаляет свое освобождение, чтобы облегчить путь к спасению другим. Этот религиозный герой, имеющий черты сходства с Рамой и Кришной, требует от верных не строгого пути монаха, но личного благочестия типа бхакти. Необходимо, однако, напомнить, что и ранний буддизм знал этот вид благочестия. Сам Будда, как о том повествуется в «Маджхима-никайе» (1, 142), якобы провозгласил, что тот, кто устремит к нему "простое чувство веры или любви, войдет в рай". [427] Можно привести и другие тексты: ср.: Dighanikaya, II, 40; Dhammapada, 288 ("Тот, кто полагает упование на Будду, сядет среди богов"). Теперь же достаточно только принять решение стать Буддой на "благо других", поскольку махаяна радикальным образом изменила идеал адепта, который стремится не к нирване, а к достижению состояния Будды.