Мирча Элиаде - История веры и религиозных идей. Том 3. От Магомета до Реформации

Румынские народные обычаи помогут нам глубже понять истоки и функционирование подобного мифо-ритуального сценария. Вспомним, что румынская церковь, как и другие православные церкви, не сформировала института, подобного инквизиции. Поэтому, несмотря на ее борьбу с ересями, "охота на ведьм" не носила массового и целенаправленного характера. Ограничусь всего двумя наиболее важными для нашей тематики фольклорными образами: striga (латинское наименование колдуньи) и «Диана» (римская богиня, которая в Восточной Европе приобрела функцию покровительницы колдовства). Strigoi (множественное число от striga по-румынски) могут быть живыми или мертвецами (в последнем случае именуясь вампирами). Стригои рождаются "в рубашке", а повзрослев, натягивают эту пленочку на голову, когда хотят сделаться невидимыми. Им приписывают сверхъестественные способности: к примеру, входить в дом сквозь запертую дверь или безбоязненно играть с медведями и волками. Стригои совершают все злодеяния, доступные колдунам: насылают эпидемии и падежи скота; способны «заворожить» и изуродовать человека; вызвать засуху; лишить коров молока и, главное, наводят порчу. Стригои умеют обернуться кошкой, собакой, волком, лошадью, свиньей, жабой или другим животным. Считается, что стригои покидают свои жилища по ночами, чаще всего на св. Георгия и св. Андрея. По возвращении они совершают три оборота, чтобы вернуть себе человеческое обличие. Их душа, покидая тело, оседлывает лошадь, метлу или бочку. Стригои собираются в уединенной местности, которой может оказаться какое-либо облюбованное ими поле или же "лысое место на краю света". Там, уже вновь в человеческом облике, они затевают побоище, стараясь вымазать друг друга дегтем, используя в качестве оружия топоры, косы и другие предметы крестьянского обихода. Сражение длится всю ночь, завершаясь рыданиями и всеобщим примирением. Стригои возвращаются с ночных побоищ бледными, изнуренными, позабыв о ночных событиях, и сразу погружаются в глубокий сон. [643] См. обширную документацию, представленную в кн.: Ion Muşlea, Ovidiu Bîrlea. Tipologia folclorului: Din răspunsurile la chestionarele lui В.P. Hasdeu (Bucureşti, 1970), pp. 224–270. Меньше сведений о том, что стригои применяют колдовские мази, дабы легче вылетать в трубу (pp. 248. 256). Умершие стригои тоже собираются в полночь и сражаются друг с другом не хуже живых (ibid., р. 267 sq.). Как и в большинстве других европейских народных поверий, чеснок считается лучшим средством защиты и от живых, и от мертвых стригоев (ibid., pp. 254 sq., 268 sq.). В трактате «Corrector» Бурхарт Вормский (XI в.) предостерегает от женщин, уверенных, что «они по ночам проходят сквозь запертые двери и взлетают к облакам, чтобы сражаться» (J.-B. Russel Witchcraft, p. 82). Однако неизвестно, против кого бьются эти женщины.

К сожалению, отсутствуют сведения о мотивах и цели сражений. Данный обычай заставляет вспомнить о бенанданти и о Wilde Heer [дикой охоте], кортеже мертвецов, поверье, распространенном как в Центральной, так и Восточной Европе. Однако бенанданти именно с ведьмами и сражаются, тогда как румынские стригои бьются друг с другом, неизменно завершая побоища слезами и примирением. Что же касается аналогии с "дикой охотой", то у стригоев отсутствует наиболее характерная примета ночных сражений: невероятный шум, пугающий окрестных жителей. В любом случае, пример румынских колдунов подтверждает стойкость дохристианской обрядовой модели, зафиксированной во многих регионах Европы, главные приметы которой — путешествия во сне и ритуальные экстатические побоища.

Столь же показателен культ Дианы, богини древней Дакии. Скорее всего, имя Дианы заместило наименование местного гето-фракийского женского божества. Но в любом случае нет оснований сомневаться в архаизме преданий и обрядов, относящихся к румынскому культу Дианы. Действительно, можно предположить, что в средние века народы, говорившие на языках романской группы: итальянцы, французы, испанцы, португальцы, — черпали сведения о мифологии и обрядности, связанных с почитанием «Дианы», в основном, из сочинений просвещенных монахов, сведущих в латинских источниках. Однако вряд ли подобная гипотеза правомерна в отношении румынского культа богини. В Румынии имя Дианы, звучащее, как zina [ dziana ] стало наименованием «феи». Причем от того же корня происходит слово zinatec, которое означает "ветреного, взбалмошного или безумного человека", находящегося во власти Дианы или фей. [644] Наименование особого рода фей — Sînziene, видимо, происходит от латинского Sanctae Dianae. Sînziene, как правило, добрые феи, дали свое имя румынскому варианту знаменитой Ивановой ночи. Поскольку, как мы уже убедились (§ 304) на примере двойственных отношений между zine и căluşari , феи способны проявлять жестокость, считается опасным называть их по имени вслух. Фей именуют «Святыми», «Щедрыми», «Розалиями» или просто: «Они» (Ele). Бессмертные феи предстают в облике игривых и прелестных девушек в белоснежном одеянии, оставляющем грудь обнаженной. Они имеют крылья и способны летать, предпочитая совершать полеты по ночам. Феи любят петь и танцевать, оставляя на месте своих плясок словно бы выжженную траву. На того, кто стал свидетелем их танца или нарушил определенные запреты, они насылают болезнь, которую способны излечить только кэлушары. [645] Можно сделать вывод, что сценарий, которому следуют кэлушары, впитал мифо-религиозные представления и техники, одновременно и противоречащие друг другу, и взаимодополняющие. Удивительная стойкость этого архаического сценария скорее всего объясняется тем, что оп, снимая «противоречия» (болезнь и смерть; здоровье и плодородие), воплощает основополагающую оппозицию мужского и женского в столь ярких персонажах, как феи, с одной стороны, и катартический герой на коне, с другой.