Юрий Солозобов: Город как деструктивный культ

Реакцией человека толпы на вызов индустриальной культуры оказалось восстановление мифологии и подключение воображения как средства проживания в мире, «переописанном» как миф. Когда юный репортер называет себя «шахидом городских джунглей», он переживает волнующее соприкосновение со священным — всего лишь копируя одежду и жесты воина.

В условиях города расцветают различные тоталитарные секты. Считается, что успех этих квазицерквей определяется дефицитом общения и архаичностью традиционных церквей, не отвечающих «все возрастающим потребностям» горожанина, особенно жителей мегаполисов. Возможно, основная причина находится в поразительном совпадении практик повседневной жизни жителя мегаполиса с телесными и духовными практиками, сознательно применяемыми тоталитарными сектами для обращения в «истинную веру».

В городе, внешне предоставленные сами себе, мы живем «за стеклом», с постоянно открытой стенкой (по Мишелю Фуко — «паноптикон»). Мы оказались в таком месте, где городские власти и комментаторы ТВ так же бесцеремонны, как вербовщики сект. Нам некуда спрятаться, и это заставляет почувствовать беспомощность сопротивления. В исследовании Р.Лифтона «Перестройка мышления и психология тотализма» [5] Lifton, R. J. Thought Reform and the Psychology of Totalism, 1961. такое переживание всеобщей уязвимости считается решающим моментом для изменения сознания.

Интенсивность и особенности воздействия в условиях мегаполиса таковы, что их трудно приравнять к обычным (естественным) способам социализации и жизнедеятельности. Однонаправленное воздействие характерно для деструктивных культовых групп [6] Волков Е.Н. Основные модели контроля сознания (реформирования мышления) // Журнал практического психолога. М.: Фолиум. 1996. № 5. С. 86–95. — но равным образом свойственно городской среде в целом.

Когнитивная психология показывает неотвратимость медленных, постоянных воздействий. Срок адаптации к мегаполису составляет четыре-пять лет. Это скажет вам любой чиновник, прибывший в столицу из региона. Или студент, не желающий уезжать после окончания вуза из крупного города.

Основные проблемы тех, кто оказался под «железной пятой» культов, можно разделить на психические, психосоматические, соматические. Психические последствия — нарушение личностной идентичности, депрессия, страх, потеря свободной воли и контроля над своей жизнью, регресс в инфантильность. Психосоматические проблемы — расстройства сна, кошмары, пищеварительные расстройства, сексуальные проблемы, головные боли, астма, кожные раздражения. Соматические проблемы — ухудшение физического состояния, возросшая восприимчивость к несчастным случаям, болезням и общему утомлению. Добавим сюда беспорядочность в половых связях и агрессию (в том числе, направленную на детей). [7] Там же Этот длинный список почти дословно совпадает со списком проблем горожанина.

Существует несколько основных моделей деструктивного воздействия тоталитарных групп. Классической является модель Р.Лифтона, где выделяется ряд элементов, приводящих к катастрофическому изменению сознания. На первое место ставится «жесткое структурирование окружения, в котором общение регулируется, а допуск к информации строго контролируется». Далее Лифтон развил свою концепцию, объясняя психологические механизмы, которые позволили профессиональным врачам в нацистских лагерях стать профессиональными убийцами. Лифтон назвал такой механизм «удвоением личности «— doubling self. Эти механизмы включаются, когда обычной психологической защиты (рационализации, вытеснения) недостаточно для выживания.

Новое частичное «я» действует как целостное «я», устраняя внутренние психологические конфликты. В Аушвице врач мог через удвоение не только убивать, но и эффективно организовывать свое поведение в интересах производственного процесса. Как показывает опыт «Белого братства» и ряда других сект, человека можно подвести к принятию идеи самоубийства.

Удвоение отличается от традиционных концепций «расщепленного» сознания, где «системы личности» индивида обычно действуют независимо. Здесь две «личности» знают друг о друге. Но действия «злой» половины не имеют никаких моральных последствий для того «я», которое не несет на себе зла. У взрослого, который «удваивается», присутствует элемент активного, адаптивного участия как средство приспособления к крайности.

Способность к удвоению присуща человеческой психике и даже спасительна для жизни солдата на войне, но при этом удвоение наносит тяжелейшую психическую травму человеку. Кроме того, существует социальная опасность массового «удвоения». Ведь представление о том, что у человека может быть одновременно две маски, — это тоже момент запуска процесса социального изменения. Сейчас в США говорят о настоящей эпидемии «удвоения» — до 13 % населения страны испытывают проблемы, связанные с множественностью личности.