Сергей Бурмистров - Брахман и история.Историко-философские концепции современной веданты

Рассмотрение проблемы кармы вслед за вопросом и буддийской этике не случайно. В сущности, вся деятельность человека, решившего обрести нирвану, нацелена в том числе и на избавление от кармы. Само по себе понятие кармы значительно старше буддизма, который всего лишь воспринял его из сокровищницы общеиндийской культуры, но в контексте буддийской философии оно сыграло свою, особенную роль.

Вкратце закон кармы можно сформулировать так: «мы не можем избежать последствий наших поступков» [99] ИФ, т. 1, с. 385. . То, что было сделано, сказано, помыслено нами, — своего рода семя, которое рано или поздно возрастет добрыми или дурными всходами. Совершать же те или иные поступки заставляют человека «омрачения» (kleşa) — аффекты, привязывающие живое существо к миру сансары. Поэтому Будда учил, что только то действие, которое не обусловлено аффектом (иначе говоря, не эгоцентрировано), способно повести человека к нирване или, по крайней мере, не добавлять ему новых сансарических оков. Однако само слово kleşa, которое обычно переводится на европейские языки как «аффект», означает на самом деле не «сильную эмоцию» (affectus), а нечто иное. Этимологически оно происходит от глагола kliş — «пачкать», «возбуждать», «причинять боль». Любому живому существу свойственны эти «омрачения» или «загрязнения» — особые дхармы, заставляющие его расценивать пребывание в сансаре как вполне благоприятное и комфортное. Однако реально пребывание в сансаре неотделимо от страдания, всегда сопряжено либо с открытым дискомфортом и болью, либо со страданием как ситуацией, когда существо воспринимается другими существами как объект и претерпевает результаты их деятельности (образно говоря, пребывает «в страдательном залоге»). Поэтому сознание, связанное клешами, омрачено и не способно без специальной подготовки увидеть истину. Собственно, вся буддийская религиозная практика направлена именно на устранение из сознания клеш [100] Ермакова Т. В., Островская Е. П. Классические буддийские практики. СПб., 2001, с. 46 – 48. .

Очевидно, что избавление от аффектов и есть борьба с кармой, ибо именно они формируют карму, заставляя человека совершать аффективно-мотивированные поступки. Это точно подметил и Радхакришнан: «Возмездие за грех зависит от условий и состояния грешника. Если дурной поступок совершен человеком, слабым в умственном и нравственном отношении, то такой поступок может привести его в ад. Если такой же поступок совершает хороший человек, то дело может обойтись всего лишь небольшим мучением в этой жизни» [101] ИФ, т. 1, с. 385. . Он цитирует отрывок из «Ангуттара-никаи», где греховный поступок сравнивается с кусочком соли: если бросить его в чашку с водой, вода станет непригодной для питья, а если бросить его в Ганг, качество воды практически не изменится.

Закон кармы гибок. «Карма, согласно буддизму, — это не механический принцип, она органична по характеру» [102] Там же, с. 386. , и в этом состоит ее отличие от понятия судьбы, от греческой ανάγκη. Судьба ригидна: что предначертано богами, то смертному не изменить. Ее происхождение божественно: она является проявлением воли бога (богов) в дольнем, земном мире; боги при этом понимаются как трансцендентные существа, к которым бесполезно обращаться ради изменения своей судьбы. Греческая ανάγκη сама по себе была трансцендентна, в том числе и по отношению к богам. Однако при этом вопрос о происхождении ανάγκη нигде не ставился.

Индийская карма чем-то действительно напоминает ανάγκη. Она так же безлика и неумолима. Но при этом известны корни человеческой судьбы, которая при ближайшем рассмотрении, оказывается, имеет вполне земное происхождение, ибо создается самими же живыми существами. Безличность кармы при этом проявляется в том, что она не есть награда или наказание, назначенное божественными судьями живому существу, а является результатом его прошлых действий. Она так же неумолима, как ανάγκη, по той причине, что, если деяние совершено, оно в любом случае принесет свои плоды, и никто — ни люди, ни боги — не в силах это предотвратить. Однако карма, в отличие от ανάγκη, не предуказывает живому существу конкретных событий, имеющих с ним произойти.

Карма имеет целиком психическое происхождение. Васубандху в «Энциклопедии Абхидхармы» писал следующее: карма — это «ментальный импульс, [или побуждение] и то, что оно порождает». В комментарии эта карика разъясняется: «Под словами карики “…и то, что оно порождает” имеется в виду действие, вызванное этим импульсом. Эти два вида действий представляют [в совокупности] три: ментальное, вербальное, [то есть говорение] и телесное [физическое] действия» [103] Васубандху. Учение о карме. Предисл., пер. с санскр. и коммент. Е. П. Островской и В. И. Рудого. СПб., 2000, с. 43 – 44. . Из этой краткой цитаты видно, что именно сознание оказывается центральным элементом развертывания активности того конгломерата дхарм, который обычно называется jīva (живое существо) [104] Островская Е. П., Рудой В. И. Учение о карме в буддийской постканонической философской традиции. // Васубандху. Учение о карме, с. 15 – 16. . Поэтому и обретение нирваны начинается именно с сознания, и даже всевозможные физические упражнения, посты и т. п., которые воздействуют, на первый взгляд, только на тело, имеют целью через изменение телесного состояния человека инициировать изменение его сознания, которое способно развиваться и «может быть развернуто в целом ряде состояний», поэтому, «хотя настоящее определено прошедшим, будущее остается открытым и зависит от направления нашей воли» [105] ИФ, т. 1, с. 385. .