Александр Бриллиантов - Лекции по истории древней церкви

Источником для изложения учений Александра и Ария служат их собственные, дошедшие до нас произведения. От св. Александра сохранилось два послания по делу Ария: а) окружное к епископам всей Церкви и б) к Александру, еп. Фессалоникийскому, предназначенное для прочтения и другим епископам. От Ария остались также два послания: а) к Евсевию Никомидийскому и б) Александру Александрийскому; сверх того, в) отрывки из сочинения «Θάλεια» («Пир»), написанного еще до Никейского собора; после собора составлено было им г) исповедание веры, не имеющее, впрочем, особенного значения в качестве источника его воззрений. Излагая в письмах свои взгляды, каждый из них имеет в виду воззрения своего противника.

Св. Александр со всей ясностью устанавливает раздельное бытие Отца и Сына, признает различие между нерожденной и рожденной ипостасью в Троице. Обвинение его в савеллианстве, если оно и высказывалось Арием, не имеет решительно никаких оснований для себя. Его до — никейская, не вполне совершенная терминология, напротив, обладает и средствами только для выражения этого различия, но не единства Лиц Св. Троицы. Самое содержание его взглядов ясно обнаруживает оригенистическую точку зрения. Термины ύπόστασις и φύσις (ουσία) у него почти совпадают по значению и употребляются вместе с выражением πράγμα только для обозначения бытия самостоятельных Лиц в Божестве. Отец и Сын δύο πράγματα, τη ύποστάσει δύο φύσις, а не μία, «две самостоятельно существующие природы». Сын есть особая от Отца ипостась (ή ιδιότροπος ύπόστασις, ή του μονογενούς Θεου ανεκδιήγητος ύπόστασις, ή άρρητος ύπόστασις, άπεριεργαστος ύπόστασις), Сын называется даже по — оригеновски «посредствующей природой между нерожденным Отцом и тварями (μεταξύ Πατρός άγεννήτου και των κτισθέντων ύπ' αύτοΰ… μεσιτεύουσα φύσις μονογενής)». Сохраняется, хотя и в самом утонченном виде, и субординационизм, а именно — ипостасный. Отец, как рождающий, больше Сына, и свойство Отца рождать (ιδίωμα) понимается как некоторое достоинство Отца (αξίωμα); отсутствие же этого свойства есть как бы недостаток (Υιός… μόνω τω άγεννήτφ λειπόμενος εκείνου, i. е. Πατρός) (Theod. Η. Ε. I, 4).

Но установление различия между Отцом и Сыном не препятствует Александру утверждать ближайшее отношение Сына к Отцу и Его божественное достоинство, в противоположность арианству, несмотря на недостаточность терминологии. Он исходит из общего александрийского понятия о Божестве. Абсолютное должно мыслить как совершенное; следовательно, как обладающее мудростью, разумом и силой. Но в Абсолютном эти свойства, по александрийскому воззрению, могут существовать и быть познаваемы лишь как ипостасная проекция или отражение непостижимой природы Абсолютного. Если иметь в виду богословскую точку зрения, то наименование Бога Отцом необходимо приводит к мысли о Сыне Божием. «Необходимо, чтобы Отец всегда был Отцом, и Он есть Отец всегда присущего Ему Сына, через Которого Он и называется Отцом. И вследствие соприсутствия Ему всегда Сына Отец является всегда совершенным. Разве не нечестиво говорить, что некогда не было у Бога Премудрости, которая (сама) говорит: "Я была при Нем устроительницей; я была та, о которой Он радовался" (Притч. 8,29–30), или что не существовала некогда сила Бога, или несовершенным было Слово Его, и прочее, из чего признается Сын и в чем отражается Отец (έξ ω ό Υιός γνωρίζεται και ό Πατήρ χαρακτηρίζεται)? Отсюда видно, что сыновство Спасителя нашего ничего не имеет общего с сыновством всех прочих. Ибо подобно тому как неизреченная Его ипостась (= природа) несравненно превышает все, чему Он сам даровал бытие, так и сыновство Его, как имеющее по природе отношение к божеству Отца (κατά φύσιν τυγχάνουσα της πατρικής θεότητος), неизреченно отличается от усыновленных через Него по благодати (θέσει). Его сыновство есть подлинное и особенное (γνησία και ιδιότροπος), естественно, сыновство по преимуществу (κατ έξαίρετον).

Рождение Сына Отцом (ή πατρική θεογονία) есть акт, превышающий человеческое разумение, — "род бо Его кто исповесть" (Ис. 53, 8).

Должно устранять, говоря о Нем, всякие представления о временном и пространственном. Этим актом устанавливается совечное отношение между Отцом и Сыном: Сын так же вечен, как и Отец. Вечность Сына, то, что Он был всегда от века, никоим образом не приводит к мысли и о Его нерожденности, как утверждают ариане (ουτε γαρ τό ήν, οϋτε τό άεί, οϋτε τό προ αιώνων ταύτόν έστι τω Άγεννήτω). Равным образом, говоря о рождении Сына от Отца (έξ αύτου του όντος Πατρός), не должно представлять при этом какого — либо материально — пространственного процесса, как бы рассечения Божества, или истечения, предполагающего разделения (ού κατά τάς των σωμάτων ομοιότητας ταΐς τομαΐς ή ταΐς έκ διαιρέσεων άπορροίαις, ώσπερ Σαβελλίω και Βαλεντίνω δοκεΐ). Рождение Сына не производит никакого умаления или изменения в Отце» (Theod. Η. Ε. 1,4).