Ричард Карье - Почему я не христианин

На самом деле, все adhoc оправдания полного и абсолютного бездействия бога сводятся к одному и тому же: к утверждению, что к богу применимы другие правила, нежели к нам. Но это противоречит положению теории, согласно которому бог добр — что должно обязательно означать, что бог «добр» в том же самом смысле, в каком, согласно ожиданиям бога, должны быть добрыми и мы. В противном случае, когда бога называют «добрым», это означает нечто иное, чем когда называют «добрым» кого-то ещё, а потому называть бога «добрым» бессмысленно по сути. Если имеются основания называть бога «добрым», то это должно означать то же самое, что называть «добрым» вас или меня. И христианская теория, согласно которой бог «любит любовь и ненавидит ненависть», подтверждает этот вывод, поскольку «любить любовь и ненавидеть ненависть» и означает быть «добрым» применительно к вам или ко мне. Быть добрым значит любить, а не ненавидеть. И это также подразумевает вполне определённое поведение.

Всеми признаётся, что «возлюбить своего ближнего, как себя самого» означает давать ближнему то, в чём он нуждается, оказывать ему помощь, когда он ранен или попал в беду, давать ему то, что он заслужил, и не забирать у него ничего, кроме того, что он дал вам сам. Это означает давать воду жаждущим, оберегать детей от опасностей, исцелять больных. Сам Иисус говорил так. Нам заявляют, что именно так он говорил и поступал, и христиане, безусловно, должны этому верить. Таким образом, если бог «добр», то это означает, что у него должно быть стремление делать все эти вещи — и нет никаких оснований полагать, что ему недостаёт на это возможностей. А ведь тот, у кого есть возможности и желание действовать, будет действовать. Следовательно, поскольку бог не делает ничего из этого, можно заключить, что у него либо нет таких возможностей, либо он не испытывает такого желания. В любом из этих случаев христианское учение ложно.

Этот вывод следует из того, что бог не может быть ограничен в своих действиях сильнее, чем мы. Значит, бог обязательно должен стремиться и обладать возможностью сделать то же, что и мы с вами, и, следовательно, христианский бог совершал бы те же добрые поступки, что совершаем вы и я. И тот факт, что он их не совершает, доказывает, что бога не существует. Таким образом, все оправдания, придуманные для бога, попросту никуда не годятся. Потому что не имеет значения, какие могут быть у бога планы, но он всё равно не смог бы удержаться от того, чтобы творить добро, причём гораздо большее того, на которое способны мы, потому что именно это и означает быть добрым. Его собственная доброта подвигла бы бога на действия, на добрые поступки, — точно так же, как это происходит и с нами. Для бога не пришлось бы искать оправданий, поскольку ничто не могло бы помешать ему совершать правильные, с моральной точки зрения, поступки.

Поэтому причины, по которым бог воздерживался бы от каких-то действий, не могут отличаться от причин, которые удерживают от действий любых других хороших людей. Дети должны учиться, и процесс обучения зачастую труден. Но это никак не значит, что дети должны попасть под машину, для того, чтобы узнать, что нельзя переходить дорогу, не посмотрев по сторонам. Люди должны уметь бороться, чтобы почувствовать цену тому, что они получили и чему научились. Но это никак не значит, что они должны подвергнуться пыткам или казням или быть измотаны изнурительной болезнью, чтобы оценить, насколько хорошо быть здоровыми и жить в мире. Ни один добрый человек не смог бы пойти на использование столь жестоких методов обучения, он не смог бы даже вообразить какую-либо оправдывающую их цель. В действительности добрый человек невыносимо страдал бы, если бы был не в силах остановить такого рода вещи… и ему было бы ещё хуже, если бы это всё было вызвано им самим!

С другой стороны, любое оправдание, какое только можно было бы вообразить для объяснения бездействия бога, обязательно должно быть применимо также и к нам. Если у бога есть серьёзная причина, чтобы ничего не делать, то она будет столь же уважительным основанием и для нашего бездействия. Те же нравственные правила, которым полагается следовать нам, должны относиться к каждому, кто добр — включая, конечно же, и христианского бога. У бога не может быть больше причин, чем у нас, чтобы ничего не делать — напротив, должно быть совершенно наоборот: ведь это только наши возможности ограничены, и поэтому у нас больше легитимных оснований для бездействия, чем могло бы быть у бога. Поэтому, если я совершаю хороший поступок, облегчая чьи-то страдания, то при тех же обстоятельствах это было бы хорошим поступком и со стороны бога. А если бог поступает хорошо, когда воздерживается от действий, то, значит, и я поступлю хорошо, если поведу себя аналогично в тех же обстоятельствах.