Он сам себе соседом, ног лишенным, был.
Он окрест не ведал товарища в бедствии,
В ком отклик нашел бы исторгнутый гложущей раною стон,
Раны незаживной,
Кто бы крови напор, жаркой струей
Бьющей из вспухших жил
Истомленной ноги, благого зелья
Желанной силой усыпил, подняв его
С лона всезиждущей земли.
Софокл (Пер. Ф. Зелинского)
Оскорбленный тем, что его безжалостно бросили в пещере на верную смерть, Филоктет не хотел поддаваться ни на какие уговоры отправиться под стены Трои, пока однажды ему не приснился Геркулес и не велел без промедления ехать туда, ибо там его ждал Махаон, сын Эскулапа, способный исцелить его рану.
Сон оказался вещим. Филоктет, излечившись от раны, присоединился к греческому войску и вызвал своими отравленными стрелами большой переполох в стане врага. Одна из этих стрел попала в Париса, яд проник в кровь, причиняя ему неимоверные страдания. Парис вспомнил о своей первой любви, нимфе Эноне, которая умела излечивать любые раны и болезни. Однажды она сказала ему, что, если его ранят, он должен будет немедленно послать за ней. Парис велел привести к нему Энону, но она, оскорбленная тем, что он бросил ее ради Елены и не вспоминал о ее существовании, пока ему не пришла в этом нужда, отказалась помочь ему, и Парис умер в ужасных муках. Едва он скончался, Энона пожалела о своем жестоком решении и, когда пламя погребального костра охватило его тело, бросилась в огонь и сгорела, прильнув к своему неверному возлюбленному.
Два Приамовых сына уже погибли, но Троя еще сопротивлялась. Теперь оракул предсказал грекам, что ею не удастся овладеть до тех пор, пока Палладий – священная статуя Минервы, которая, как говорили, упала прямо с неба, – будет стоять в городском храме. Тогда Улисс и Диомед, переодевшись, ночью вошли в город и после многих приключений принесли драгоценную статую в греческий лагерь.
Солдаты и вожди, которым надоела затянувшаяся война, с радостью приветствовали предложение Улисса взять город хитростью. Они тайно соорудили колоссального деревянного коня, в чреве которого мог разместиться большой отряд. Основное войско, якобы потерявшее надежду овладеть городом, погрузилось на корабли, оставив на месте своего лагеря этого коня. Повсюду распространялись слухи, что этот конь – жертва Нептуну. Хитрый раб Синон остался, чтобы убедить троянцев ввести коня в город и поставить его на площади как памятник мужеству горожан.
К нескрываемой радости троянцев, греческий флот уплыл. Но они не знали, что корабли ушли не далеко – они спрятались за островом Тенедос и стали ждать. Все жители Трои вышли из города, окружили коня и стали расспрашивать Синона, почему он остался. Раб стал жаловаться на греков и посоветовал троянцам сохранить в своем городе жертву греков Нептуну.
Троянцы восприняли этот совет с ликованием, но Лаокоон, жрец Нептуна, стал убеждать их не трогать коня, предрекая, что он принесет им неисчислимые беды.
Издали громко кричит: «Несчастные! Все вы безумны!
Верите вы, что отплыли враги? Что быть без обмана
Могут данайцев дары? Вы Улисса не знаете, что ли?
Либо ахейцы внутри за досками этими скрылись,
Либо враги возвели громаду эту, чтоб нашим
Стенам грозить, дома наблюдать и в город проникнуть.
Тевкры, не верьте коню; обман в нем некий таится!
Чем бы он ни был, страшусь и дары приносящих данайцев».
Вергилий. Энеида (Пер. С. Ошерова)
Но горожане не хотели слушать его, они затащили огромного коня в город, разобрав для этого часть стены. Лаокоон же поспешил на берег, чтобы принести жертвы богам. Он стоял у импровизированного алтаря. А с обеих сторон стояли два его сына, которые помогали ему, как вдруг из моря выползли два гигантских змея, обвили тело жреца и его детей и задушили их.
Змеи же прямо
К Лаокоонту ползут и двоих сыновей его, прежде
В страшных объятьях сдавив, оплетают тонкие члены,
Бедную плоть терзают, язвят, разрывают зубами.
К ним отец на помощь спешит, копьем потрясая, —
Гады хватают его и огромными кольцами вяжут,
Дважды вкруг тела ему и дважды вкруг горла обвившись
И над его головой возвышаясь чешуйчатой шеей.
Тщится он разорвать узлы живые руками,
Яд и черная кровь повязки жреца заливает,
Вопль, повергающий в дрожь, до звезд подъемлет несчастный.
Вергилий
Охваченные ужасом свидетели этой сцены решили, что это знак богов, которые наказали Лаокоона за то, что он не хотел вводить в город деревянного коня и даже осмелился ударить его копьем, чтобы убедиться, что он внутри пустой и в нем может легко спрятаться вражеский отряд. С тех пор борьба Лаокоона со змеями стала излюбленной темой поэтов, художников и скульпторов.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу