Томас Кейтли - Тамплиеры и другие тайные общества Средневековья

Когда Аламут попал в руки к монголам, Ата-Мелек (Отец короля) Джовани, прославленный визирь и историк, стал умолять Хулагу разрешить осмотреть хорошо известную библиотеку этого замка, которая была создана Хасаном Сабахом и расширена его преемниками, чтобы отобрать из нее те труды, которые будут достойны оказаться в руках хана. Разрешение было с готовностью дано, и он начал изучение книг. Но Ата-Мелек был или слишком убежденным правоверным мусульманином, или слишком ленивым исследователем, чтобы наилучшем образом использовать представившуюся ему возможность. Все, что он сделал, – это, использовав простой метод, отобрал из коллекции Коран и несколько других книг, которые ему показались ценными, а остальное вместе со всем философскими атрибутами отправил в пламя костра, как нечестивое и еретическое. Так были уничтожены все архивы общества, а наш единственный источник информации относительно доктрины, законов и истории составляет то, что сам Ата-Мелек рассказал в своих воспоминаниях по результатам поисков в архивах и книгах аламутской библиотеки до свершения над ними аутодафе.

Судьба последнего представителя династии, насколько бы невзрачным и незначительным ни был его образ, всегда интересна именно тем обстоятельством, что он был последним и, следовательно, воплощал в себе историю всех своих предшественников. Поэтому следует дорассказать историю о немощном Рукн-эд-Дине.

Когда Хулагу, по завершении своей военной кампании в Рудбаре, вернулся в Хамадан, где оставил своих детей, он взял с собой Рукн-эд-Дина, с которым продолжал обращаться по-доброму. Здесь правитель ассасинов был очарован одной монголкой из очень низкого сословия. Он испросил у Хулагу разрешения жениться на ней, и по распоряжению правителя свадьбу отпраздновали крупными торжествами. Затем Рукн-эд-Дин взмолился послать его ко двору Мангу-хана. Хулагу, хотя и удивленный такой просьбой, также пошел навстречу и в качестве сопровождения отправил отряд монгольских воинов. Одновременно он наказал по дороге заставить гарнизон Кирдкоха, который продолжал оказывать сопротивление, сдаться и разрушить крепость. Рукн-эд-Дин, проезжая мимо Кирдкоха, сделал, как ему было велено, но в личной записке коменданту в то же самое время написал, чтобы тот держался, сколько это будет возможно. По прибытии в Кара-Курум, резиденцию хана, ему не предоставили аудиенции, но передали следующую записку: «Так говорит Мангу: Ежели ты демонстрируешь покорность нам, почему не была сдана крепость Кирдкох? Возвращайся и сровняй с землей все оставшиеся замки, тогда ты сможешь быть удостоенным чести видеть наш императорский лик». Рукн-эд-Дин был вынужден вернуться, и вскоре после пересечения реки Оксус его эскорт, вынудив его слезть с коня под предлогом отдыха, зарезал Рукн-эд-Дина своими мечами.

Мангу-хан был решительно настроен на истребление всей расы исмаилитов, и приказы об этом уже достигли Хулагу, который только и ждал их исполнения до тех пор, пока не сдастся Кирдкох. Поскольку защитники этой крепости продолжали сопротивляться, он не рискнул ждать и дальше. Приказы о повальном истреблении были отданы, и 12 тысяч исмаилитов пали их жертвами. Процедура была короткой. Где бы ни был встречен член секты, ему без всякого суда приказывалось встать на колени, и его голова немедленно катилась с плеч. Хулагу послал одного из своих визирей в Касвин, где жила семья Рукн-эд-Дина, и все они были казнены, кроме двух (как утверждается, женщин), которых оставили, чтобы утолить жажду мести принцессы Булган Халун, чей отец Джагатай погиб от кинжалов ассасинов.

Хулагу (который двинулся на Багдад, чтобы положить конец империи халифов) вверил осаду Кирдкоха заботам наместников Мазендерана и Руяна. Крепость оборонялась три года, и ее осада осталась отмеченной таким примечательным и забавным событием. Все произошло в начале весны, когда один поэт по имени Курби из Руяна пришел в лагерь. Он начал петь на диалекте Таберистана известную народную песню о весне, начинающуюся строчками:

Эта песня пробудила в умах военачальников и солдат воспоминания о красотах весны, и непреодолимое стремление к наслаждению ими охватило всю армию. Не думая о последствиях, они прекратили осаду и начали радоваться времени цветов в благоухающих садах Мазендерана. Хулагу был чрезвычайно разгневан, услышав об их поступке, и выслал войска против них, но простил после принесения ими соответствующих извинений и уверений в покорности.