Рудольф Штайнер - Метаморфозы Душевной жизни. Путь внутреннего опыта. Часть 1

Затем он сказал себе: «Чего стоит эта жизнь, какой она мне явилась, если ей свойственны старость, болезнь и смерть!» И вот тогда отсюда родилось величественное учение Будды о страданиях жизни, которое он обобщил в словах: «Рождение есть страдание! Старость есть страдание! Болезнь есть страдание! Смерть есть страдание! Страданием полна вся жизнь! То, что мы, — так позднее Будда развил свое учение, — не можем быть вместе с теми, кого любим, есть страдание! То, что мы вынуждены быть вместе с теми, кого не любим, есть страдание! То, что мы не всегда можем получить в жизни то, чего желаем и к чему стремимся, есть страдание!» Таким образом, страдание повсюду, куда бы мы ни направили взор. Если даже Будда вкладывал в слово «страдание» не такой смысл, какой оно имеет в наше время, то все равно он имел в виду, что человек повсюду беспомощен в отношении того, что овладевает им извне, чему он не может сопротивляться активно. «Жизнь есть страдание. Поэтому, — говорит Будда, — нужно исследовать причины страданий.»

Тогда перед его душой предстало явление, которое он назвал «жаждой бытия», «жаждой существования» вообще. Если повсюду в мире одни страдания, то придется признать: они должны настигать человека, как только он вступает в этот мир страданий. В чем же причина страданий человека? Причина в том, что ему свойственно влечение, жажда к воплощению в этом мире. Причина человеческого существования — в страсти, влекущей его из духовного мира в физическую телесность для восприятия внешне-физического мира. Поэтому дать избавление от страданий может лишь одно: преодоление жажды бытия. А жажду бытия можно преодолеть, если в смысле великого Будды развить в себе так называемый «восьмичленный путь», который обычно объясняют, говоря, что он состоит из правильного познания, правильной цели, правильной речи, правильного действия, правильной жизни, правильного стремления, правильного мышления и правильного самоуглубления. Следовательно, в правильном постижении жизни, в правильной постановке себя в жизни, согласно великому Будде, выявляется то, что постепенно ведет человека к умерщвлению в себе страсти к бытию, и это продвигает его настолько далеко, что ему больше не нужно нисходить в физическую телесность — а это избавляет его от бытия, преисполненного страданий. Вот, согласно великому Будде, «четыре священные истины»:

Эти четыре священные истины он, достигнув просветления под древом Боддхи, провозгласил в великой проповеди в Бенаресе между V и VI столетиями до Рождества Христова.

«Спасение от страданий бытия!» — вот что ставит буддизм во главу угла. Поэтому его можно назвать «религией спасения» в самом точном смысле этого слова, религией спасения от страданий бытия, а поскольку страдания связаны со всяким бытием, — религией спасения от бытия, т. е. от перевоплощений человека вообще!

Это полностью согласуется с охарактеризованным в первой части нынешнего доклада образом мышления. Ибо уж если мысль, направленная на внешний чувственный мир, видит лишь его небытийность, если для нее то, что состоит из отдельных частей, является лишь именем и формой, если в следующую жизнь переходят только результаты предыдущего воплощения, но не тот, кто их вызвал, то позволительно сказать, что «истинное бытие» может быть достигнуто, если только человек выйдет за пределы всего, что находит во внешнем чувственном мире.

Совершенно неверно, и это может показать простое размышление, называть христианство «религией спасения» в том же самом смысле, что и буддизм. Если с этой точки зрения христианство сопоставлять с буддизмом, то его следует называть «религией возрождения». Ведь христианство исходит из мысли о том, что все, что есть в отдельной жизни отдельного человека, приносит плоды, которые для внутреннего существа человека являются важными и ценными, которые переносятся им в новую жизнь и проявляются там во всей полноте на высшей ступени совершенства. Все, что мы переживаем и извлекаем из отдельных жизней, постоянно существует, становясь все более совершенным и, наконец, появляется в своем одухотворенном облике. Кажущаяся незначительность нашего бытия, если она воспринята в духовное начало, на более совершенной ступени воскрешается, усваивается этим духовным началом. В бытии нет ничего незначительного, поскольку оно возрождается, когда дух переводит его в истинную форму. По своему образу мышления христианство — религия возрождения, воскрешения лучшего из пережитого нами; поэтому все, что мы видим, — не пустяк, но строительный материал для великого здания, которое должно возникнуть благодаря объединению всего духовного, что есть у нас здесь, в чувственном мире. Буддизм — это религия освобождения от бытия, христианство же в противоположность ему — религия возрождения на более духовной ступени.