Таким образом, согласно кантовскому мировоззрению, нет никакого пути, ведущего к переживанию, созерцанию духовного мира. Есть лишь возможность осознать, что внешний чувственный мир может быть познан не чувственными средствами, а только сверхчувственными. Это единственное переживание из сверхчувственной сферы, которое может иметь человек, а помимо него никакого доступа к духовному миру, никакого созерцания, никакого переживания нет! То, о чем говорит Кант, имеет общечеловеческое значение. Но в кантовском смысле нельзя отрицать, что человек, обдумав то, что связано с его действиями, поступками и деяниями, вновь найдет средства воздействия на чувственный мир. И Канту пришлось сказать: человек, желая что-то предпринять, не следует, подобно низшим существам, исключительно инстинктивным побуждениям, но руководствуется и побуждениями, коренящимися только в его душе и способные возвысить его над сугубо внешними стимулами. Может ли тогда непредвзятое мышление отрицать подобные стимулы для внешних действий? Достаточно лишь посмотреть на человека, для которого те или иные побуждения внешнего мира еще сохраняют свою привлекательность, чтобы им следовать, но он не следует им, а направляет свои действия по путеводной нити, которая не может быть воспринята им из внешних стимулов. Стоит указать хотя бы на великих мучеников, которые жертвовали собой, которые отдавали все, что было у них в чувственном мире, за то, что должно вывести их за пределы этого мира. Стоит лишь указать — также в смысле Канта — на одно переживание человеческой души — человеческую совесть: обо всем, что так привлекает и притягивает человека, она может сказать ему: «Не следуй тому, что влечет и притягивает! Следуй тому, что, подобно несмолкающему голосу, говорит в твоей душе из духовных глубин!» Таким образом, даже Кант не сомневался в том, что во внутреннем существе человека звучит такой голос, который говорит нечто не идущее ни в какое сравнение с голосом внешнего чувственного мира. Кант обобщает это под многозначительным именем «категорического императива», но тут же говорит, что человек не в состоянии добиться большего, нежели это сверхчувственное средство, каким обладает его душа, позволяющее ему действовать в чувственном мире, отталкиваясь от сверхчувственного начала, поскольку он не может выйти за пределы чувственного мира. Он слышит в себе голос долга, категорического императива, совести, но не может проникнуть в тот мир, из которого исходит этот голос совести, долга, категорического императива. Лишь к этой границе сверхчувственного мира дозволяет кантовская мысль приблизиться человеку. Все остальное, что находится в самой этой области, из которой раздается голос совести, долга и категорического императива, и что однородно со сверхчувственной природой нашей души, — все это, по Канту, ускользает от наблюдения. Человек не может проникнуть в эту область, он может составить о ней лишь косвенное заключение. Он может сказать себе: долг повелевает, но я, будучи слабым человеком, в обычном мире не могу в полной мере выполнить то, что повелевают мне долг и совесть. Иными словами, я вынужден допустить, что мое бытие не исчерпывается этим чувственным миром, но обладает смыслом, выходящим за его пределы. Я могу принять это на веру, но проникнуть в этот мир выше моих возможностей; мне вообще недоступен мир, из которого раздается голос нравственного сознания, категорического императива, совести, долга и т. д.!
Но была и другая личность, занимавшая позицию, диаметрально противоположную только что изложенным воззрениям Канта. Это — не кто иной как опять-таки поэт-мыслитель Гете. Кто по-настоящему сумеет сравнить души этих двух людей, поймет, насколько диаметрально противоположно их отношение как раз к важнейшим вопросам познания. Когда Гете узнал, что думает по этому поводу Кант, он, основываясь на своем внутреннем душевном опыте, сказал: Кант полагает, что можно приходить только к косвенным заключениям о пути, ведущем в духовный мир, а непосредственное переживание этого мира невозможно. Кант полагает, что существует лишь соответствующая пониманию, выражаемая на языке абстрактных понятий способность суждения, но не основанная на созерцании способность суждения, делающая доступным переживание духовного мира. Так утверждает Кант. Но кто, подобно мне, говорит Гете, задействовав всю свою личность, полностью преодолел себя, чтобы пробиться через чувственный мир в мир сверхчувственный, тот знает, что можно не только делать косвенные заключения, но посредством созерцающей способности суждения и действительно подняться до этого духовного мира. Так Гете возражал Канту, основываясь на личном опыте. А особо Гете подчеркивает, что для разума было бы авантюрой верить в существование подобной созерцающей способности суждения; но сам он, по его словам, на собственном опыте мужественно преодолел это опасное испытание разума.
Читать дальше