Том Райт - Иисус. Надежда постмодернистского мира

Всякие символы неизбежно порождает споры. Если ваши друзья достаточно терпимы, вы можете сколько угодно подтрунивать над ними по поводу их национальности, но это не то же самое, что поджигать их национальный флаг. Прихожане зачастую очень терпимо относятся к новым учениям и даже необычному поведению своих священников, но попробуйте только переставить в другое место привычную вазу с цветами, и вы увидите, какие страсти могут разгореться вокруг символов. Отвечая на первые два вопроса, — м принадлежности Иисуса к иудейской культуре и преследуемых целях — я одновременно закладываю основание для ответа на вопрос: «За что умер Иисус?» и собираюсь показать, что Иисус подверг прямой или косвенной критике все, что стало символом иудейского мировоззрения эпохи второго Храма. В его представлении эти символы не были вредны сами по себе, Однако они устарели и потеряли всякую значимость теперь, когда приблизилось Царство Божье и над миром взошла заря нового дня. Кроме того, символы его собственного служения многим казались вызывающими. Они постоянно демонстрировали, что суть Израиля как Божьего народа начала меняться, и что происходило это в прямой связи с личностью и служением самого Иисуса.

Прежде, чем углубиться в подробности, необходимо сказать несколько вступительных слов о противоречиях, существовавших между Иисусом и его окружением. В традиционном прочтении Евангелий Иисус предстает перед нами в роли проповедника любви и благодати, внутренней созерцательности, а не внешнего соблюдения законов. Подобное прочтение предполагает, что фарисеи отвергли учение Иисуса, поскольку сами проповедовали закон и религиозные обряды и не могли допустить даже мысли о безвозмездном прощении, любви и благодати. Такие взгляды, как все чаще отличается в последние годы, во многом обязаны своим происхождением спорам, разгоревшимся в ходе Реформации XVI века. Протестанты объявили себя сторонниками любви, благодати и искренней веры в противоположность католикам, которые, по их мнению, проповедовали закон, религиозные обряды и человеческие заслуги. Свою роль в формировании этих взглядов сыграли также идеи просветителей и романтиков. Одни выдвигали на первый план идеи, вторые — чувства; то и другое в ущерб внешним атрибутам и действиям. Особенно активно выражает свое несогласие с традиционным прочтением известный современный богослов Э. П. Сандерс, основывая свои возражения на его предполагаемой исторической неправдоподобности. По заявлению Сандерса, Иисус не «высказывался против закона», и потому его слова едва ли могли вызвать гнев фарисеев. Главные евангельские сюжеты, настаивает Сандерс, принадлежат перу более поздних церковных авторов и отражают скорее их собственные столкновения с иудаизмом, нежели полемику Иисуса с фарисеями.

О столкновении этих двух точек зрения можно сказать многое. Однако мне придется ограничиться лишь несколькими моментами. Прежде всего, сторонники критики форм Евангелий допускают грубoe преувеличение, утверждая, будто в Евангелиях скорее описывается жизнь ранней церкви, недели Иисуса. Множество жизненно важных для ранней Церкви вопросов даже не упомянуты в Евангелиях, например, обрезание или говорение на языках. И напротив, евангельские повествования зачастую уделяют самое серьезное внимание проблемам, которые едва ли занимали большое место в жизни ранней Церкви. Кроме того, нам не так уж много известно о более поздних противоречиях, возникавших, как утверждают некоторые, между Церковью и иудеями.

В частности, образы Иисуса и фарисеев, начертанные Сандерсом, идеи которого приобрели большое влияние, не соответствуют имеющимся свидетельствам. Я позволю себе кратко остановиться на четырех основных моментах.

Прежде всего, фарисеи не были, как утверждает Сандерс, малочисленной группой людей, живших исключительно в Иерусалиме. В исследуемый нами период их, без сомнения, насчитывалось несколько тысяч, причем имеются достоверные свидетельства деятельности фарисеев в Галилее и других местах.

Во–вторых, фарисеев этого периода заботили не только вопросы непорочности, собственной или чужой. Есть доказательства того, чтo если не все, то, по крайней мере, большинство из них, начиная с хасмонейского и Иродова периодов вплоть до войны 66 — 70 годов в действительности стремились к тому, что символизировала эта непopoчность, — политической борьбе за сохранение национальной самобытности и воплощению в жизнь мечты о независимости Израиля. Большинство иудеев до 70 года нашей эры составляли шамаиты. Легендарная строгость их нравов была не просто стремлением к сохранению ритуальной чистоты, но желанием очистить и защитить Израиль от язычества, о чем свидетельствует пример Савла из Тарса. Более терпимые последователи Гиллеля, которые, подобно Гамалиилу, старались жить в мире сами и давать жить другим, окончательно заняли главенствующие позиции лишь после двух разрушительных войн бб — 70 и 132 — 135 годов, подорвавших моральный дух их более требовательных соратников.