Мартин Ллойд-Джонс - Проповедь и проповедники

Здесь необходимо еще раз подчеркнуть, что мы должны возвещать Евангелие во всей его полноте. Существует личный аспект Евангелия, и мы должны начинать именно с него. Однако на нем нельзя останавливаться. Помимо личного, есть еще социальный, а также вселенский аспекты. Мы должны представлять весь план спасения так, как он изложен в Писании. Нам нужно показывать, что конечная цель, как говорит апостол Павел в Ефесянам 1:10, — «все небесное и земное соединить под главою Христом». Вот к чему мы призваны, и вот почему я настаиваю на том, что в нашем проповедовании и в нашем служении Слова мы должны учитывать эти три аспекта. Безусловно, сказанное относится к третьему типу проповедования, которое, как я говорил, является преимущественно назидательным. Вы не призываете людей к покаянию, не решаете их проблемы, а всячески стараетесь показать им, что они являются частью одного целого. Вы подчеркиваете, что спасение — это не субъективное ощущение, не чувство радости и мира и не что-либо такое, что нужно лично им. Все это очень важно, но есть нечто более важное, к чему причастна вся вселенная. Мы должны показать людям масштабы и величие Евангелия.

Иначе говоря, каждая его часть является частью единого целого, и очень важно, чтобы мы всегда давали людям почувствовать это. Меня всегда восхищает ясность, с которой во всех своих посланиях апостол Павел отображает данную сторону проповедования. Позвольте мне, опираясь на них, объяснить, что я имею в виду. Каждое из его посланий можно условно разделить на две основные части. Павел начинает с приветствия, после чего напоминает читателям великие библейские доктрины, в которые они уверовали. Затем, примерно в середине послания, появляется его знаменитое «итак» и далее говорится о практическом применении доктрин. Он как бы говорит: «Так как вы утверждаете, что уверовали во все это, то…». А дальше идет объяснение, как они должны жить и поступать. Таким образом, почти всегда первая половина его посланий является доктринальной, а вторая — практической. Также хочу отметить поразительную и, на мой взгляд, захватывающую и волнующую особенность: даже в практической части послания он продолжает излагать доктрину. Таков общий метод апостола Павла, но нам не обязательно придерживаться его слишком строго; данный порядок не является абсолютным. Все эти аспекты настолько взаимосвязаны, что мы не можем рассматривать их изолированно друг от друга.

Другими словами, хотя и существует аспект проповедования, предполагающий нравственные и этические принципы и их применение в жизни, его никогда не нужно выделять и выносить на первый план. Возьмем, к примеру, слова, которыми Павел начинает двенадцатую главу Послания к Римлянам: «Итак, умоляю вас, братия, милосердием Божиим, представьте тела ваши…» Это призыв, а не просто нравоучение. Он становится возможным благодаря тому, что мы уже познали и во что уверовали. Таким образом, разграничение учения и применения необходимо, но на нем не нужно слишком заострять внимание. Оно имеет практическое значение, однако эти элементы не следует рассматривать изолированно. Проповедник должен излагать истину во всей ее полноте и многообразии, даже если он делает ударение на каких-то конкретных вопросах.

Кроме того, иногда вы будете сталкиваться с неожиданными ситуациями. Я имею в виду следующее. Люди, слушая вашу евангелизационную проповедь, могут не ощутить ее силы и остаться равнодушными, однако они могут обратиться, прослушав назидательную проповедь, предназначенную для наставления святых. Иногда бывают и такие неожиданности, и это, как я надеюсь дальше показать, Божья милость. В этом, в частности, заключается великая романтика проповедования. Перед собранием вы говорите себе: «Сегодня будет евангелизационное богослужение, а в следующий раз я займусь назиданием святых и созиданием их в вере». Но бывает, что люди обращаются к Богу во время второго, назидательного, служения. «Дух дышит, где хочет…» Он нам неподвластен, и мы должны помнить этот Божий принцип.

Итак, до сих пор мы рассуждали о содержании проповеди, а теперь остановимся на ее форме. Я готов признать эту тему наиболее сложной из всех, которые нам предстоит рассмотреть, и в то же время я хочу отметить, что она является и одной из самых важных.

Начнем с отрицательных утверждений. Проповедь — это не эссе. Об этом необходимо постоянно напоминать, так как очень многие не видят между ними никакой разницы. Мы уже останавливались на этом, когда рассуждали об опасности публикации и чтения проповедей. Почему я утверждаю, что проповедь — это не эссе? Прежде всего потому, что, согласно определению, они совершенно отличаются по стилю. Эссе предназначено для чтения, проповедь же, как правило, воспринимается на слух. При написании эссе вы заботитесь об изяществе слога и особой форме, что не обязательно для проповеди. Существуют и другие отличия. Например, в эссе не допускаются повторения, а в проповеди они играют важную роль. Все учение строится на повторении основных библейских истин, что помогает донести истину до сознания слушающих и сделать ее понятной. Кроме того, в эссе, как правило, развивается, подробно анализируется и рассматривается с разных сторон конкретная тема, идея или мысль. Не зная этих различий, проповедник может взять из какого-то текста только идею и, увлекшись ею, попрощаться с текстом и контекстом и приступить к написанию эссе. После этого он выходит к кафедре и либо читает, либо рассказывает подготовленное таким образом произведение. Но я утверждаю, что данный подход имеет мало общего с проповедованием, если имеет вообще. И это большей частью потому, что в эссе отсутствует элемент резкой критики, в противном случае его вряд ли можно назвать хорошим. Эссе характеризуется игрой слов, легкостью и изяществом. Произведения, написанные в этом жанре, интересны и увлекательны, однако это вовсе не проповедование.