Джеймс Данн - Единство и многообразие в Новом Завете Исследование природы первоначального христианства

1. В Q отсутствует целый блок материала, связанного с Сыном Человеческим, а именно упоминания о страдании (и воскресении) Сына Человеческого (наподобие Мк 8:31; 9:12, 31; 10:33сл., 45). Отсюда вполне можно заключить, что Q относится к стадии, предшествующей слиянию традиции Сына Человеческого с керигмой о Страстях (как в Мк), и что речения о страдающем Сыне Человеческом как таковые возникли уже после того, как материал Q обрел свою нынешнюю форму.

2. Сопоставление параллельных синоптических отрывков показывает и другие случаи, где фраза "Сын Человеческий" может быть поздней вставкой: Мф 16:28 (ср. более раннюю форму в Мк 9:1/Лк 9:27); Мф 24:30а выглядит как добавление к Мк 13:26; Мф 26:2 может быть редакторским расширением Мк 14:1; другие случаи, где "Сын Человеческий" может оказаться результатом редактуры, — Мк 9:9, Лк 19:10 и Мф 13:37,41. Более того, почти все Иоанновы упоминания о Сыне Человеческом не имеют близких параллелей у синоптиков, причем некоторые из них столь глубоко привязаны к специфическому Иоаннову языку и темам, что их можно считать частью разработанного Иоаннова богословия (особенно 3:13; 6:62 — тема восхождения/ нисхождения; 3:14,8:28,12:34 — вознесение Иисуса; 12:23,13:31 — прославление).

3. Нигде в синоптической традиции мы не находим ни одного речения о Сыне Человеческом в качестве конституирующей части Иисусова провозвестия о Царстве. Поскольку последнее было ярчайшей особенностью вести Иисуса, вполне можно заключить, что поначалу эти два разных направления были независимыми: материал о Царстве восходит к аутентичному преданию об Иисусе, а материал о Сыне Человеческом — к первоначальной общине [126] S. Р. Vielhauer, 'Gottesreich und Menschensohn in der Verkündigung Jesu' (1957), Aufsätze zum Neuen Testament, München 1965, pp. 55–91. . Последний аргумент, однако, носит обоюдоострый характер: более вероятно, что речения Иисуса, возникшие из пророческого вдохновения первоначальных общин, переплелись с уже существующими преданиями об Иисусе (или были их развитием); пророческие речения, которые представляли бы собой принципиально новую линию, с меньшей вероятностью были бы приняты в качестве речений воскресшего Иисуса [127] См. J. D. G. Dunn, "Γ'-Sayings and the Jesus‑tradition: The Importance of Testing Prophetic Utterances within Early Christianity', NTS 24, 1977–1978, pp. 175–198. .

Тем не менее у нас есть достаточные основания считать: в первоначальной общине предания о Сыне Человеческом претерпели как минимум некоторое развитие. Напрашивается вывод: первые церкви творчески осмысляли роль Иисуса как Сына Человеческого, причем убеждение, что Иисус есть Сын Человеческий, составляло одну из важных частей их веры.

9.2. Можно ли высказаться конкретнее? Сколь важной была для них эта вера? В какой мере наши нынешние материалы, связанные с Сыном Человеческим, — продукт первоначальной общины? В какой мере они являются выражением первохристианской веры? Отражают ли высказывания о Сыне Человеческом вероисповедание Иисуса Сыном Человеческим? Основная проблема здесь в том, что факты допускают разные толкования и однозначные выводы невозможны. Назовем лишь основные гипотезы [128] Эти альтернативные подходы хорошо известны, поэтому подробной документации не требуется. См., например, I. Н. Marshall, 'The Synoptic Son of Man Sayings in Recent Discussion', NTS 12, 1965–1966, pp. 327–351; R. Pesch and R. Schnackenburg, hrsg., Jesus und der Menschensohn: Für Anton Vogtle, Freiburg 1975; С. C. Caragounis, The Son of Man, WUNT 38, Tübingen 1986, pp. 19–33. .

(А) Ни одно из высказываний о Сыне Человеческом не восходит к Иисусу: все они зародились в ранних церквах. В этом случае вера в Иисуса как Сына Человеческого, видимо, была самым ранним выражением новой пасхальной веры Иисусовых учеников. Более того, она сыграла творческую роль в развитии предания о речениях Иисуса, беспрецедентную в сравнении с другими формулировками веры. Однако если принять эту точку зрения, то непонятно, почему первохристиане решили идентифицировать Иисуса с Сыном Человеческим [129] Одно из возможных объяснений см. в N. Perrin, Rediscovering the Teaching of Jesus, SCM Press 1967, pp. 164–185; также A Modern Pilgrimage in New Testament Christology, Fortress 1974, chs. II, III, V. ; более того, почему эта новая вера обусловила нынешний вид традиции, где все высказывания о Сыне Человеческом оказываются исключительно на устах самого Иисуса и ни одно из них не сохранилось в ином контексте. Почему вера в Иисуса как Сына Человеческого отсутствует в керигматических утверждениях? Чем объяснить полное отсутствие этого титула в каких‑либо первоначальных учениях и литургических формулах? Факт остается фактом: с другими "титулами величия" ничего похожего не наблюдается. Напротив, сравнение с развитием остальных титулов (о которых речь ниже) свидетельствует против данной гипотезы.