Том Райт - Иуда и Евангелие Иисуса

Отношение гностиков к Богу Израиля как к второсортному божеству, а к пророкам Израиля как к его приспешникам — это явный пример того, что можно назвать метафизическим антисемитизмом. [104] Guy G. Stroumsa, Haaretz, 1 April 2006.

Выступая в аналогичном ключе, ведущая еврейская исследовательница происхождения христианства профессор Эми–Джилл Левин с факультета богословия Университета имени Вандербилта пишет:

Эта новая пересмотренная версия Иисуса не только никак не повлияет на отношения между иудаизмом и христианством, но и в целом Евангелие Иуды содержит богословскую теорию, из которой ничего хорошего не почерпнут ни иудеи, ни христиане […] Я предпочла бы сохранить в качестве героя Бога Израиля вместо того, чтобы делать героем Иуду, Я предпочла бы сохранить закон и пророков вместо того, чтобы узнавать что–то о просветленных зонах, и предпочла бы уважать человеческое тело вместо того, чтобы отвергать его. [105] A. — J.Levine, "The Judas Gospel: Is it Good for the Jews?" // The Jerusalem Report. Vol. 17.3 (May 2006), p. 46.

Все это, пожалуй, подрывает трогательную убежденность Фриды Чакос Нуссбергер (перекупившей манускрипт и передавшей его на обработку) в том, что ей было «предопределено самим Иудой реабилитировать его» [106] О видении Нуссбергер ее роли см.: National Geographic. May 2006, p. 95; H. Krosney, The Lost Gospel: The Quest for the Gospel of Judas Iscariot, p. 169. Позднее появилось ее высказывание о том, что ее «вело Провидение» (Н. Krosney, The Lost Gospel: The Quest for the Gospel of Judas Iscariot, p. 175). . И повторение устами Кросни предположения Мейера и Эрмана, что это новое «евангелие» устранит средневековую идею коллективной виновности (Евангелие Иуды не содержит зловещей клеветы, которая могла бы на протяжении истории вызывать поношение евреев, погромы и даже холокост»), ясно дает понять, что к чему [107] H. Krosney, The Lost Gospel: The Quest for the Gospel of Judas Iscariot, p. 295. . Как часто происходит в постмодернистском обществе, ссылки на холокост используются как уже довольно заезженный способ заявить о своих высоких моральных устоях. Но только лишь потому, что «Иуда» в этом документе «исполняет пожелания своего возлюбленного учителя», как выражается Кросни, нет причин предполагать, что это вразумит остающихся в мире антисемитов. Ведь в документе ничего не говорится о принадлежности Иуды к евреям; и все, что в нем говорится о еврейском народе, — это то, что эти люди поклоняются не тому, что нужно, божеству. Над ними уместно насмехаться, а их мировоззрение следует отвергнуть.

Однако редакторы заявляют, что этот текст содержит не только информацию, реабилитирующую Иуду. Это еще и новый, вдохновляющий взгляд на самого Иисуса. Мне, кажется, ясно, что имел в виду Мейер, говоря о посыле текста как о «благой вести»:

Посыл Евангелия Иуды в том, что как и Иисус, представляющий собой духовное существо, пришедшее из высших сфер и возвращающееся к неземному блаженству, так и истинные последователи Иисуса есть духовные существа, которым суждено существование в божественной сфере […] по окончании земной жизни, это люди, принадлежащие к великому поколению Сифа. Они оставят все, из чего состоит этот бренный мир, чтобы дать свободу своей внутренней сущности и высвободить душу. […] Из уст Иисуса звучит мистическое послание надежды и свободы. [108] См.: M.Meyer in KMW, p. 166, 169. Об этом «евангелии», как о «благой вести» см.: Ibid, p. 45 п. 151.

Послание надежды и свободы, может быть, но отнюдь не в том смысле, который был бы понятен первым христианам.

Действительно ли этот текст, как считает Эрман, «открывает новые горизонты понимания Иисуса и основанного им религиозного движения» [109] Цит. по: Bart D. Ehrman in KMB, p. 80. ? Не в том смысле, в котором хотелось бы Эрману. Да: он действительно проливает свет — не много, а чуть–чуть — на гностические учения II века, о которых нам уже немало известно и которые приобретают здесь некоторые новые, любопытные черты. Но нет, он ничего не сообщает нам об Иисусе из Назарета; здесь идет речь лишь о некоторых способах, которыми впоследствии использовалось его имя, чтобы придать весомость учениям, крайне далеким от провозглашения им царства Божьего как на земле, так и на небе. Евангелие Иуды — действительно «новый и по–настоящему ценный» документ, недавно найденный и обработанный, дающий нам доступ к ранним сведениям о II веке. Но он не сообщает нам ничего «нового» и «по–настоящему ценного» о самом Иисусе и о его первых последователях [110] Возражения против мнения Кросни. .