Андрей Лазаренков - Партия, которую создал Иисус

А что же римские власти? Как они относились к бурной политической и религиозной жизни своих иудейских подданных? Как ни странно, вполне терпимо. За исключением тех немногих группировок, которые исповедовали откровенно экстремистские взгляды, все остальные партии и секты в своей деятельности не встречали сколько-нибудь серьёзных препятствий. В этом отношении Иудея представляла собой единственное исключение во всей необъятной Римской империи. Нигде больше, даже в самом Риме, населению не разрешалось создавать никакие общественные организации, даже такие, казалось бы, далёкие от политики, как литературные кружки, кассы взаимопомощи и т.п. Императорская власть, которой всюду мерещились призраки заговоров и мятежей, была уверена, что за этими невинными с виду союзами могут скрываться гораздо более опасные для неё сборища. Уже Юлий Цезарь, а вслед за ним и Август распустили «все коллегии, за исключением самых древних» {29}. Позднейшие императоры заходили в своей подозрительности ещё дальше. Известен случай, когда император Траян не разрешил городским властям Никомедии, сильно страдавшей от пожаров, организовать добровольную пожарную команду из 150 человек, мотивируя свой отказ тем, что такая организация рано или поздно превратится в прикрытие для заговорщиков {30}.

На этом тусклом фоне общественная жизнь Палестины выглядела гораздо привлекательней. Потворство римских властей еврейским политическим и религиозным партиям доходило до того, что император Август даже предписал своим наместникам в Азии не применять к евреям суровые римские законы, касающиеся собраний и ассоциаций {31}, — поразительная уступка, если вспомнить, что ничего подобного нигде в империи больше не было и быть не могло!

Но чем же палестинские евреи заслужили такую необычайную благосклонность со стороны высшего начальства, если были отнюдь не самыми законопослушными подданными Римской империи? Как ни трудно в это поверить, именно своим бунтарским духом! Исторический опыт всех стран неопровержимо свидетельствует, что больше прав и привилегий всегда имеют не самые покорные, послушные и безответные народы, а, наоборот, наиболее мятежные и несгибаемые из них. Примеров подобного рода можно привести великое множество, но мы, экономя время и место, рассмотрим лишь один, наиболее близкий нам и понятный: события в Чечне. [9] Я не случайно проиллюстрировал свою мысль примером из недавней чеченской истории. Дело в том, что Иудея для тогдашней Римской империи была абсолютно тем же самым, что для нынешней Российской Федерации — Чечня. Аналогия почти полная. Так, если в Риме и в России — демографический кризис, то в древней Иудее и нынешней Чечне — подъём рождаемости; если в Риме и России — бездуховность и тотальная аполитичность, то в Иудее и Чечне — мятежные настроения, временами перераставшие в открытые восстания. Как Иудея, так и Чечня образовали мощную диаспору за пределами собственной территории. И, наконец, даже соотношение людских и материальных ресурсов у них примерно то же самое. В общем, нынешняя «сладкая парочка» «Чечня — Россия» является прекрасной моделью тогдашней пары «Иудея — Рим».

В 1994 году чеченцы подняли вооружённое восстание против центральной власти, переросшее вскоре в полномасштабную войну с правительственными войсками, и оказали такое яростное сопротивление, что в Москве, не зная, как поскорее покончить с этим делом, готовы были идти на любые уступки. То объявляли раз за разом полную амнистию всем боевикам, решившим сложить оружие (к т.н. «русским экстремистам» российская Фемида всегда гораздо непреклоннее!), то руками генерала Лебедя подписывали «похабный» мир в Хасавюрте, то согласились, наконец, чтобы мятежную республику возглавил не кто иной, как Ахмад Кадыров, соратник Джохара Дудаева, один из активнейших лидеров чеченского сопротивления. По словам небезызвестного Ахмеда Закаева, было время, когда Кадыров «открыто, на всю Чечню говорил: если каждый чеченец убьёт 150 русских, то проблема России будет решена. Ибо русских сто пятьдесят миллионов, а нас полтора миллиона. Сегодня Кадыров — самый любимый и близкий друг Путина» {32}.

И это ещё не всё! После своего «умиротворения» Чечня получила от Москвы такие привилегии, которые и не снились остальным субъектам Федерации. В отличие от всех других российских регионов, Чечне было разрешено фактически вообще не платить налоги. Деньги от продажи чеченской нефти, минуя федеральный бюджет, прямиком шли в карман чеченского правительства. При этом средства из федерального бюджета исправно перечислялись на восстановление Чечни.