Виктор Кротов - Человек среди религий

o (Практика: для себя, для других и ещё для Кого-то) В основе религиозной жизни лежат внутренние переживания, но они постоянно выводят человека в практические области. По религиозной практике можно составить более глубокое представление о религии, чем по её теоретическим концепциям. Религия – это скорее спецовка, чем праздничный наряд. Об этом полезно помнить, когда пытаешься понять, имеешь ли ты дело с подлинно религиозным человеком. Об этом необходимо помнить, когда сам входишь в религиозную жизнь.

o (Теория: оправдание и утверждение) В отличие от научных теорий, постепенно выводящих человека к тем или иным прагматичным результатам, религиозная теория в большей степени является кристаллизацией практических духовных постижений, чем их источником. Теология и религиозная философия послужат нам скорее для укрепления чувства веры, нежели для его формирования на пустом месте. Но для логического мышления их работа особенно ценна: она служит для увязывания различных внутренних ориентиров друг с другом.

o (Этика: компас и полюс) Этическое чувство до поры до времени может служить нам само по себе. Чувство веры взаимодействует с ним и одухотворяет его, выводя представление об этическом магнитном полюсе за пределы индивидуальности. Если этого не происходит, стоит быть настороже. С одной стороны нам грозит этический релятивизм, с другой – чрезмерное возвеличивание этического чувства. Хотим ли мы сами придавать направление стрелке компаса?… Хотим ли сделать сам компас целью своих стремлений?…

o (Эстетика: помощь красоты) Чувство прекрасного во многом резонирует с религиозными переживаниями, и мы должны знать о его возможностях. Мифологические образы (общие или индивидуальные) обычно содержат в себе насыщенный внутренний опыт – религиозный или близкий к религиозному. Эстетические импульсы, порождённые искусством или природой, могут стать для нас приметами пути, ведущего к Высшему. Требуется лишь наше внимание и уважение, чтобы не пропустить эти приметы, чтобы уловить их смысл.

o (Общество: обособление и объединение) И с точки зрения понимания окружающих, и с точки зрения собственной ориентации, нам необходимо овладевать искусством различения социальных проявлений религиозности и религиоподобных проявлений социальности. Опираясь на внеполитичность чувства веры, религиозный человек может участвовать и в политической жизни. Но когда политика норовит путём идеологического внушения участвовать в нашей внутренней жизни, приходится держать оборону.

o (Личность: пути спасения) Не будем торопиться с рыночным подходом: а что нам даст религия в обмен на наши усилия по её освоению? Сколь бы ни было мало в нас чувство веры, оно может понемногу вывести нас из разнообразных лабиринтов, тупиков и ловушек, которыми испещрена жизнь, отгороженная от представлений о Высшем. Главное его достоинство – в этой спасительной путеводной способности. На это и будем поначалу опираться. А дальше, наверное, мы увидим всё то, на что хватит нашего зрения.

Атеизм – это решительное отрицание достоверности религиозного опыта. Своей сосредоточенностью на этом отрицании от отличается от простого неверия. Ведь если у меня нет чувства веры, нет собственных переживаний такого рода, это ещё не значит, что я не могу допустить искренность этого чувства и достоверность этого опыта у других людей. Но атеизм – не может.

Неверие лишь честно признаёт: у меня нет того, чего у меня нет. Неверие лишь говорит об отсутствии религиозных ориентиров. Атеизм боится самой мысли о том, что отрицаемое им высшее измерение жизни может на самом деле существовать, что оно может оказаться не плачевным человеческим заблуждением, а живой реальностью. Своё усердное отрицание атеизм превращает в своеобразный ориентир и придаёт ему особое значение.

Интересно, что в такой стране древней духовной культуры, как Индия, атеизм и материализм в чистом виде издавна считались своего рода философским невежеством. Опровержение "локаяты" (индийского материализма) являлось одним из обыденных упражнений для учеников начальной ступени философского развития. Собственно, тезисы этого учения и вытекающего из него учения "чарваки", провозглашавшего добро и зло иллюзиями воображения, а наслаждение единственной целью человеческого бытия, и дошли до нас только в поучительных упоминаниях о них.