Дмитрий Гаврилов - Священное опьянение. Языческие таинства Хмеля

Поскольку Один – властитель богов, то нам представляется странным, что он поит асов из своего чана напитком Мимира. Это не стоит понимать в буквальном смысле. Кому принадлежит чан, того и мед. Ту же строфу дадим опять в альтернативном переводе Тьяльдра Валиссона:

Рог Мимира, доставшийся, как и вещая голова великана, Одину, служит асам и тем, кто сидит за их столом, «братиной». Мед из котла Одина разливает валькирия Скегуль. Ведь «коза по имени Хейдрун стоит в Вальгалле и щиплет иглы с ветвей того прославленного дерева, что зовется Лерад. А мед, что течет из ее вымени, каждый день наполняет большой жбан. Меду так много, что хватает напиться допьяну всем эйнхериям» («Видение Гюльви»). Обратите внимание, что кравчая – именно Скегуль, которая присуждает победу на поле брани. Хотя, как будет видно из дальнейшего, валькириям, проводницам в Мир Иной, свойственно также и поить героя, погружая его в иную реальность. Напомним, что Мимир – искушенный в таинствах сущего, в «оккультных» знаниях великан, источник которого находится в корнях Мирового древа. Это обстоятельство весьма важно для понимания потаенной священной сущности питейного меда.

Валькирия с рогом мёда встречает Одина, приезжающего на восьминогом коне Слейпнире. Рельеф на руническом камне с о. Готланд

Эйвинд Погубитель Скальдов сочинил песнь о смерти Хакона конунга и о том, как его встретили в Вальгалле. Эта песнь называется «Речи Хакона». И говорится в ней так (Сага о Хаконе Добром):

Здесь Браги – тот самый бог-поэт, чье имя, как и имя ведического Сомы, связано с названием хмельного напитка, причем не простого, а волшебного.

Валькирия Брюнхильда, наполняя кубок освободившему ее от Одинова заклятья Сигурду, молвит:

Использование хмельных напитков в обрядовых целях у германцев сохраняется длительное время. По сообщению одного из знаменитых братьев Гримм, Якоба, в Скандинавии уже в христианские времена, обращаясь к Одину с мольбой о хорошей жатве, жнецы становились вокруг посвященного ему участка, закручивали колосистый хлеб, орошали его пивом, а потом, скинув шляпы и приподнявши вверх серпы, трижды возглашали громким голосом: «Воден, прими своему коню корм» (Торп, 2008, с. 176, 234–235, 310).

Об особом отношении к хмельным напиткам в традиционном древнегерманском обществе и об обычаях их употребления свидетельствуют и выдающиеся в своем роде памятники средневековой словесности, например, Сага о великом Эгиле Скаллагримссоне (Сага об Эгиле // «Исландские саги» под общей редакцией О. А. Смирницкой, СПб, 1999, т. 1. XLIV, LXXI, LXXII).

Но поскольку это произведение уже снискало внимание коллег, остановимся подробнее на другом. Ибо не менее интересен фрагмент из «Саги о Хаконе Добром» из «Круга Земного» Снорри Стурлуссона, содержащий ценнейшие сведения:

«XIV. Сигурд, хладирский ярл, был ревностным язычником, каким был и Хакон, его отец. Сигурд ярл давал все жертвенные пиры от лица конунга там в Трендалеге. По древнему обычаю, когда предстоял жертвенный пир, все бонды должны были собраться туда, где стояло капище, и принести припасы, которые нужны во время жертвенного пира. На этот пир все должны были принести также пива. Для пира закалывали всякого рода скот, а также лошадей. Вся кровь от жертв называлась жертвенной кровью, а чаши, в которых она стояла, – жертвенными чашами, а жертвенные веники были наподобие кропил. Ими окропляли все жертвенники, а также стены капища снаружи и внутри. Жертвенной кровью окропляли также людей. А мясо варили и вкушали на пиру. Посредине пиршественной палаты горели костры, а над ними были котлы. Полные кубки передавались над кострами, и тот, кто давал пир и был вождем, должен был освящать полные кубки и жертвенные яства. Первым был кубок Одина – его пили за победу и владычество своего конунга, потом шли кубок Ньерда и кубок Фрейра – их пили за урожайный год и мир. У многих было в обычае пить после этого Кубок Браги. Пили также кубок за своих родичей, которые уже были погребены. Этот кубок называли поминальным».