Галина Калинина - Что играет мной? Страсти и борьба с ними в современном мире

Для человека неверующего здоровье телес­ное — одно из главных благ. Недаром каждый день, приветствуя друг друга, мы желаем друг другу именно здоровья, говоря «здравствуй». Недаром медицина — одна из самых развитых областей человеческого знания. И тем не менее как часто мы ведем себя неразумно, пренебрегая своим здоровьем. Мы гонимся за деньгами, за славой, за развлечениями. Но какой толк богачу от его денег, если его разбил паралич? Какой толк от славы, если ты болен насквозь, так что даже насладиться плодами этой славы по-хоро­шему не можешь? То же самое с душевным здо­ровьем. Мы пренебрегаем им во имя чего угод­но. Во имя выгоды, здоровья телесного, во имя удовлетворения своих мелких амбиций. Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? (Мф. 16; 26).

Мы не стремимся вылечить свою душу, а всего лишь принимаем время от времени таб­летки обезболивающего, предназначенные для того, чтобы на какую-то долю секунды прекра­тить нескончаемую боль. Мы притупляем эту боль алкоголем, наркотиками, развлечениями, но не пытаемся вылечить себя, может быть, даже потому, что уже само страдание приносит некоторое удовлетворение.

По своему существу человек не может же­лать зла и отвращаться от добра, но может же­лать зла, принимая его за добро, и отвращаться добра, считая его злом. Невозможность разли­чить подлинное зло от добра, как мы уже много раз говорили, и является причиной всех несчас­тий человека и следствием грехопадения.

Еще одним следствием первородного греха является неизбежность множества противоре­чивых желаний, вытекающих из чувства богоос-тавленности — ощущения собственной непол­ноты и недостаточности.

После грехопадения воля человека от стрем­ления к высшему благу — Богу устремилась к самому человеку: человек «стал как боги», чего и добивался дьявол, приняв облик змия. Вместо Бога человек возлюбил самого себя, себя поста­вил целью, а все остальное в мире — средством к самоудовлетворению. Помните? «Двуногих тва­рей миллионы для нас орудие одно...».

Таким образом, главным чувством, исходя­щим из самой глубины человеческой души, у падшего человека стало самолюбие, или эгоизм, при котором на первом плане находятся соб­ственные интересы, стремление к приобрете­нию личных преимуществ и избежанию не­удобств, лишений, забота о себе.

Самолюбие порождает три основных гре­ховных движения душевных сил: похоть плоти, похоть очей и гордость житейскую, которые, собственно, и являются родоночальниками всего многообразия грехов и страстей, о которых мы уже говорили.

Мир, как совокупность человеческих отно­шений, есть овеществленное самолюбие, по словам апостола Иоанна Богослова: Ибо все что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего. И мир проходит, и похоть его, а исполняющий волю Божию пребывает вовек (1 Ин. 2; 16-17).

Все, что происходит в падшем человеческом обществе, в его истории, движется по действию этих трех «начал» [15] См.: Свт. Феофан Затворник. Начертание христианского нравоучения, Ч. 1. .

Похоть плоти есть ненасытимое желание удовольствий, или беспрерывный поиск средств, доставляющих удовольствие внутренним и внеш­ним чувствам души. Похоть плоти заставляет считать единственной целью наслаждение, или жизнь в свое удовольствие, и любыми средства­ми стремиться достичь этой цели.

Похоть плота оказывает влияние на все сфе­ры жизни человека.

По отношению к религии и к Богу сласто­любцу свойственно легкомыслие, обращенность внимания на наружные предметы, поэтому он не может глубоко воспринять истины боговедения. Стремление к Богу и богопознание не могут укорениться в пустом сердце и увлеченным удо­вольствиями разуме, но подвергаются сильным нападениям от склонностей души, обращенных к «приятным вещам». Это делает такого человека не только равнодушным к вере и Богу, но и заставляет его вообще сомневаться в наличии таковых.

Верующего человека похоть плоти заставля­ет искать даже в храме Божием услаждения слуха и зрения. Таким людям непременно нужны и оперный хор на клиросе, и благозвучные екте­ньи, и дьяконы с басом, как у Шаляпина. Они разглядывают убранство храма, наслаждаются произведениями искусства, им важно в богослу­жении не искреннее чествование Бога, а зре­лищное исполнение обряда. В сердечной жизни им нужны удивительные чудеса, сладостные пло­ды молитвы, экстаз и восхищение. Гонения за истину их не вдохновляют, поэтому такие верую­щие предпочитают верить в благоприятные для Церкви времена. Такой тип религиозности часто встречается в католицизме, и зачастую люди именно в поисках органа и эстетики выбирают эту конфессию.