Барт Эрман - Иисус, прерванное Слово - Как на самом деле зарождалось христианство

Сейчас, печатая эти строки, я отдыхаю у моря вместе с двумя самыми близкими и дорогими друзьями, людьми, которых я люблю всем сердцем; ради меня они готовы на все, как и я ради них. Как выяснилось, оба умнее меня, начитаннее, искушеннее в философском плане (не всем же быть интеллектуальными суперзвездами). У них не возникают и вряд ли возникнут проблемы с историческими сведениями, изложенными в этой книге. Оба, не стесняясь, называют себя христианами. Спросите их, верят ли они в Бога, и они ответят утвердительно. Как думаешь, Христос — Бог? Да. Думаешь, он Господь? Да. Вера не определяется интеллектом.

Я твердо убежден, что историческое понимание Библии не обязательно приводит к агностицизму того рода, который принял я. Многим людям эта мысль покажется настолько очевидной, что они вряд ли поймут, зачем мне понадобилось высказывать ее здесь. Я счел это необходимым потому, что есть множество других людей, особенно среди евангелических христиан, для которых моя мысль станет новостью.

И в то же время я хотел бы подчеркнуть: тем, кто сохранил веру, не следует пренебрегать богословским значением исторического подхода к Новому Завету. Вместо того, чтобы считать, что историко-критический метод не имеет прямого отношения к вере, ученые, преподаватели и их студенты должны подробнее изучать богословское значение историко-критического метода. Приведу всего два примера — один более, другой гораздо менее очевидный.

Очевидный пример из категории негативных: если выводы историко-критического метода верны, значит, некоторые богословские положения следует счесть несостоятельными и ошибочными. Думаю, невозможно утверждать, что Библия — единое целое, безошибочное во всех элементах, которые ее составляют, богодухновенное во всех отношениях. Этого не может быть. Слишком много в ней разночтений, расхождений, противоречий; слишком много альтернативных взглядов на один и тот же вопрос, зачастую не согласующихся друг с другом. Библия — не единство, а обширное множество. Ее написал не Бог, а люди. Многие из них действовали по вдохновению — в том смысле, что пытались вдохновить других думать о великом и важном, совершать великие и значительные поступки. Но это вдохновение не было богодухновением, Бог не побуждал их писать то, что писали они.

Менее очевидный пример — позитивная оборотная сторона предыдущего. В Библии изложено множество взглядов. Каждый записан в конкретном историческом и культурном контексте, каждый сформирован контекстом, в котором написан. Ни один из этих взглядов нельзя рассматривать в отрыве от изначального контекста, в другом контексте — например, в Америке XXI века, и воспринимать как непогрешимое откровение нам, нынешним. Но поскольку в Библии содержится так много мыслей, зачастую об одном и том же, ее читатель может оценить уместность той или иной и понять, какое отношение она имеет к современной жизни. Некоторые мысли более уместны в определенном контексте, чем другие. Читателям Библии не следует опасаться провозглашать одну из них вместо другой [99] Я не утверждаю, что идея любой книги Библии ясна из текста и что ее смысл становится очевиден при простом прочтении, что этот смысл — неотъемлемое свойство слов текста. Тексты не раскрывают нам свой смысл. Им требуется истолкование, их всегда толкуют живые, дышащие человеческие существа со своей любовью, ненавистью, предубеждениями, взглядами, мировоззрением, опасениями, надеждами и всем прочим, благодаря чему мы являемся людьми. Все эти факторы влияют на толкование текстов, именно ими объясняются кардинально различающиеся толкования одного и того же текста разумными людьми. Но, несмотря на все это, некоторым текстам, истолкованным обычными способами, присуще более явное соответствие нашим современным условиям. .

Надеюсь, все согласятся, что слова Иисуса о детях («пустите детей приходить ко Мне») — более полезное наставление, чем Псалом 136 («Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень!»). Подобно этому, некоторые библейские взгляды на женщин превосходят другие. Таково отношение Павла к женщинам, который считал, что они могли и должны быть главами христианских общин — об этом свидетельствует тот факт, что в его общинах женщины были главами церкви, диаконисами и даже апостолами (Рим 16). Такое отношение гораздо лучше вставленного более поздним переписчиком в Первое послание к Коринфянам, где говорится, что женщины всегда должны молчать в церкви (1 Кор 14:35–36); лучше отношения в поддельном и подписанном именем Павла Первом послании к Тимофею, где говорится, что женщина должна молчать, подчиняться и беременеть (1 Тим 2:11–15).