Владимир Попов - Стопы благовестника

Василий Гурьевич отвез жену с детьми в березовую рощу за рекой Урал. Чистый воздух не помог, всем сделалось еще хуже. Когда жена садилась в тарантас, ее схватили судороги, а у детей усилились боли в животе. С большим трудом они добрались домой. Мучительные судороги и водяной понос не отпускали больных. Теперь уже не было никаких сомнений в том, что холера начала свое смертельное дело.
Доктор Исаков осматривал больных, беспомощно качая головой.

На специальных больничных повозках умирающих доставили в палату. Василий Гурьевич попросился сам ухаживать за ними.
Вся в жару, мучаясь от неимоверной жажды, Татьяна Ивановна скончалась в полночь. Шестилетний Петя последовал за матерью утром. Он долго бредил и после слов: "папа, дай порошок", сомкнул уста навеки. Организм Веры был крепче, она боролась со смертью несколько дней. День и ночь отец не отходил от ее постели.

Почти не переставая, во дворе больницы стоял зловещий стук молотков. Уставшие плотники едва успевали делать гробы. Выздоравливали лишь единицы. Девятилетний сын Василия Гурьевича Паша тоже был на грани перехода, но доктора питали надежду, что он выживет.
К концу недели отец взял его домой, здоровье сына на самом деле стало поправляться. Смерть опустошила дом Павловых. На полу валялись самодельные детские игрушки, праздничный платок Татьяны Ивановны одиноко белел на широком сундуке. Настырные мухи густо облепили стол с неубранными крошками хлеба.
"Господи, для чего Ты попустил мне такое испытание? Как же теперь жить мне? — предавался скорбным размышлениям Василий Гурьевич, глядя на предметы покинувших его домочадцев. — Хватит ли у меня сил, чтобы продолжить путь мой на земле? Господи, я знаю Ты не оставишь меня, без воли Твоей не падает волос с головы человека. Живем ли — для Господа живем, умираем ли — для Господа умираем, — так служитель Твой Павел рассуждал. Отец мой Небесный, поддержи и меня, научи не дорожить земным благополучием и всегда помнить, что многими скорбями надлежит нам войти в Царство Твое".
После смерти близких Василий Гурьевич не смог оставаться на прежней квартире, так как все здесь напоминало о потерянном большом семействе. Перебравшись на новое место, он открыл пекарню. Василий Гурьевич сделал это не ради пропитания или получения прибыли, но ради того, чтобы избавиться от подозрений полиции. Плохо обстояли дела с хлебом. Лобачев, бывший хозяин дома, где размещалась семья Павловых, весь посеянный хлеб присвоил себе, забыв о том, что Василий Гурьевич положил немало трудов по его выращиванию. Началась судебная тяжба. Пока судебные чиновники устраивали долгие разбирательства, Лобачев успел продать весь хлеб. Павлов выиграл дело, но взять с Лобачева уже было нечего.
Две добрые души помогли Василию Гурьевичу по хозяйству: старушка Прасковья Михайловна Пряхина и подруга дочерей Лиза Уварова. Лизу вскоре родители забрали домой, а старушку уже покидали силы, ей было не до себя самой.
Осенью одиночество Павлова скрасил приезд отца и братьев Четверкина и Балихина. Общаясь с близкими людьми, измученный горем Василий Гурьевич несколько воспрянул духом и ободрился.
Приезжие друзья вместе с отцом посоветовали Василию Гурьевичу жениться для сохранения домашнего очага. Да и сам Павлов находил неудобным оставаться без хозяйки в доме. Он просил Господа даровать ему помощницу. Балихин высказал нужду брата в Петербургской церкви и там оказалась вдова Александра Егоровна Гильдебрандт, которая долгое время служила экономкой в дешевой народной столовой у Василия Александровича Пашкова. Братья сообщили о ней Павлову. Василий Гурьевич, посоветовавшись с отцом, написал Александре Егоровне письмо с предложением о браке. Александра Егоровна никогда не видела Василия Гурьевича и знала о его тяжких жизненных обстоятельствах только понаслышке, но без всяких колебаний дала твердое согласие.
Первого января 1893 года, через пять месяцев после смерти жены Павлова она приехала в Оренбург. Как было условлено в письмах, Александра Егоровна, выйдя из вагона, держала в руках белый платок и Василий Гурьевич издалека заметил дородную женщину с открытым спокойным лицом.
На следующий день пресвитер из селения Гумбет Левин Пчелинцев совершил их бракосочетание. Александра Егоровна до конца дней Василия Гурьевича была его преданной спутницей, разделяя все бремя великих скорбей, выпавших на долю самоотверженного слуги Господнего.
Может ли плакать с плачущими тот, кто сам не изведал горя? Скорбный путь внутренне закалил Павлова, сделал его сердце более чутким к нуждам ближнего. От Оренбурга до Елисаветпольской губернии протянулся живой мост духовной поддержки. Василий Гурьевич писал утешительные письма таким же ссыльным друзьям-сподвижникам. В трущобах Закавказья тяжко страдал Созонт Капустинский. От эпидемии тифа умерла жена, а сам он был разбит параличом. Содержание писем дает почувствовать, что Павлов переживал невзгоды брата по вере как свои собственные.
"От В.Г. Павлова из г. Оренбурга С.Е. Капустинскому в урочище Тертер Елисаветпольской губернии от 12 апреля 1893 г.
Будь верен до смерти и дам тебе венец жизни. От. 2, 11.
Любезный брат! Письмо твое получил и очень сожалею о твоем несчастии и вижу, что вера твоя подвержена великому испытанию. Что касается до меня, то я писал о тебе кому следует, но ты сам знаешь, что мы должны всего ожидать и просить от Господа, а помощь человеческая ничтожна. Не унывай, но смотри вперед. Еще немного и Грядущий придет и не умедлит. Путь делается все труднее, но и издали уже сияет страна и виден небесный Иерусалим. Мы можем идти только вперед, назад не можем отступить без вреда для своей души. Мы идем царским путем, которым шел Господь наш. Этим путем шли пророки, апостолы, мученики и все святые и другого пути на небо нет. Не смотри на страдания, которые окружают тебя на небесах, если только пребудешь верным до конца. Уповай на Бога. Он не оставит и не покинет тебя. Мне немало приходилось быть в трудных обстоятельствах жизни и когда я взывал к Господу, Он слышал меня и помогал мне. Я бы посоветовал тебе отдать на время кому-либо из братьев своих детей, но я знаю, что тебе будет очень скучно без них, так ты лишился супруги, и одиночество ужасно тяготит человека, я все это испытал на себе. Да, Господь отнимает у нас все радости, чтобы душа наша отрешилась от всего земного и единственно находила бы себе опору и утешение в Боге.
Твой брат во Христе".