Замечания на книгу Мельникова Блуждающее богословие

Нет основания обещать сочинению Мельникова и будущность: едва ли ему „придется играть значительную роль в истории взаимных отношений православия и раскола вообще и в полемике между ними в частности". Более внимательное отношение к нему обнаруживает в нем, как справедливо замечает и „Миссионерский Сборник", такую массу недостатков, что прямо-таки стыдно становится за всероссийского апологета старообрядчества и за тех, среди кого его произведение имеет успех. По проверке оказывается, что в „сочинении" своем Мельников одно преувеличивает, другое искажает, третьего не понимает, четвертого не знает, пред пятым как бы нарочито закрывает глаза и т.д. и вообще его книга, не представляя чего либо основательного, есть лишь типичное выражение настроенности известной части современных профессиональных бойцов раскола в духе журнала „Церковь": та же малопонятная неприязненность и бранчливость вместо доказательности, те же передержки в выводах из необоснованных посылок, такие же подтасовки, урезки и искажения свидетельств и главное то же подлаживание под дух и направление отрицательной печати освободительных годов, которая все бранит, уничижая оплевывает и ничего не укрепляет. Как журнал „Церковь" старообрядческий архиепископ Иоанн Картушин назвал „церковью лукавнующих", так и „Блуждающее богословие" Мельникова едва ли истые старообрядцы решатся использовать в целях серьезной полемики, кроме разве тех случаев, когда захочется „пустить пыль в глаза" неопытному собеседнику Мельниковскою начитанностью, или же то будут люди малосведущие. Православным же полемистам она пригодится разве в том случае, если старообрядцы признают Мельникова своим ― не „лукавнующим" и в то же время будут защищать свои „древние догматы", тогда, конечно, можно будет обратить их внимание на то, что все эти древние их устои уже порушены их же столпом богословия — г-м Мельниковым в его „Блуждающем богословии".

Обращаясь к ближайшему рассмотрению названного сочинения, мы должны признать, прежде всего, самую общую постановку доказательств у Мельникова неправильною. Он задался целью доказать „еретичество" нашей Церкви „в основных ее догматах", а между тем выводит это не из рассмотрения общепринятых символов и определений церковных по данным предметам, а из отрывочных, искусственно подобранных, фраз отдельных писателей, часто даже не богословов, а простых публицистов, вроде М. О. Меньшикова, Β. В. Розанова, Свенцицкого и др. и лишь в исключительных случаях из символических книг. На протяжении всей книги он уличает в противоречиях и неточных, иногда ошибочных, выражениях лишь частных писателей, иногда только по недоразумению причисляющих себя к православию, и однако каждый раз эти противоречия и неточности усвояет самой церкви, см. стран. 17, 23, 26, 43, 46, 48, 101, 133, 241 и др. Но разве такая постановка добросовестна? Допустим на время, что все противоречия, ошибки и еретические мысли, выисканные старательно и тенденциозно г. Мельниковым в сочинениях прав. богословов и небогословов, действительно, имели место; какое же право отсюда заключать о причастности к этим ошибкам и противоречиям сознанию самой Церкви Православной? Конечно, никакого. Ведь не делается же подобных заключений о церкви древней, когда у нее встречались среди верующих противоречивые ошибочные взгляды и даже еретические мысли; когда там были и Оригены и Дионисии и Феодориты и множество явных еретиков. Конечно, не усвоит и сам Мельников ошибок и погрешностей отдельных расколоучителей и книг старопечатных так называемой „церкви старообрядствующей". Чтобы сказал г. Мельников, если бы на основании сочинений прот. Аввакума и д. Федора или Арс. Швецова и Павла Белокриницкого стал кто-либо уличать „старообрядствующую церковь" в содержании еретического учения о св. Троице, или на основании книги Б. Катехизис ― в ересях латинских? Α ведь у писателей раскольнических ― полемистов с самых первых времен и до последних столько неосторожных выражений, противоречий, ошибочных и даже прямо еретических мыслей, что о блуждающем богословии старообрядствующей церкви на основании их можно было бы написать гораздо больше и основательнее, чем это удалось написать Мельникову о богословии православном. Α если так думать и писать значит писать сознательную и тенденциозную неправду, то и вся книга Мельникова, при такой ее постановке, должна быть признана в самой своей основе заведомо тенденциозною и чуждою объективности, а следовательно, мало основательною.