Лилия Гурьянова - Энциклопедия вопросов и ответов о церкви, христианстве и вере для верующих и неверующих

Но ситуация сложилась так (даже знаю, Кто́ ее так сложил), что пришлось подойти к о. Алексию с довольно дерзкой, как теперь понимаю, просьбой взять меня в духовные чада. Мне был срочно – и заметьте, по не мной высказанному требованию – нужен духовный отец. А о. Алексий был единственной и явно, с моей нахальной точки зрения, подходящей кандидатурой.

Правда, что-то чуть-чуть в его проповедях изредка настораживало. Как-то самую малость иногда интонация или взгляд казались чужими, слегка отталкивали… Но на маленького червячка сомнения в душе я, понятное дело, внимания не обращала. Он там, в душе, тихохонько ворочался, ну и ладно.

Выслушав просьбу, о. Алексий отшатнулся: «Ты что придумала? Я привык, что мои чада меня с первого раза слушаются. Нет-нет, слаб я для тебя, немощен. Откуда, говоришь, прислали? Из прихода иерея Сергия Филимонова? Вот и ступай к нему. Иди-иди, мне с тобой не справиться».

Не могу сказать, что этот ответ был мне приятен. Однако, как ни странно, червячок в душе тут же затих, и даже, кажется, блаженно вздохнув, засопел носиком (интересно, как сопят червячки?). Вместо обиды и разочарования, темных туч и дождя в сердце почему-то распустились березки и зачирикали птахи.

И я пошла к о. Сергию.

Конец первой серии.

Продолжение следует.

Можно ли сменить духовного отца? Нет. Пробовала. Сдуру. Показалось, что удастся усидеть на двух стульях. Но он мне живо объяснил, что такая возможность допустима лишь, если твой пастырь умер, отпал от Православия (стал раскольником, еретиком) либо кто-то из вас двоих уехал так далеко, что постоянная связь невозможна. Так что ты, дорогая, конечно, свободна идти на все четыре стороны, но обратной дороги не будет. И из всего многолетнего доверия к нему, из опыта, уже прожитого, родился нормальный вопрос ребенка к отцу:

– Батюшка, значит, это будет неправильно?

– Да.

Как любить своего духовника? Чтобы не впасть при этом в придыхания, экзальтацию и душевные обожания: чего это батюшка вон ее и исповедует долго, и по головке погладит – а со мной по-быстрому разобрался – и до свидания, доченька? Или: ах, бедный батюшка, так болен, а пришел служить, и голоса у него нет, и руки дрожат от слабости… И вообще поговорила бы я с ним подробненько, о жизни своей, о проблемах, да он требует краткости и вменяемых конкретных вопросов.

Как ко всему этому относиться? Спокойно. Священник – не нянька-мамка, а посредник между тобой и Господом.

Это как?

Очень просто.

Одним махом потерял все Иов – богатство, детей, жену, здоровье. Остался один, на гноище. И чего ему на его гноище не хватало? Здоровья-семьи-покоя? Ничего подобного. Иов отчаянно взывал: «Нет между нами посредника, который положил бы руку свою на обоих нас» (Иов 9, 33). Ему не хватало того, кто стал бы между ним и Богом, соединил.

Общего друга, который любит обоих нас – и меня, и Его, и потому может просить Его обо мне, и Тот не откажет. Потому что это и Его друг.

Такой посредник – духовный отец.

Просит ли он за меня?

А я-то чем могу быть ему полезна? И могу ли вообще?

Надеюсь.

Во-первых, ежеутренней молитвой о духовном отце. Что интересно – всячески норовя сократить утреннее правило, я никогда, кажется, не отсекала единственной молитвы – этой. Ну разве что уж такая немощь охватывала, что даже «Господи, помилуй» было не вымолвить. Не перекреститься. Что там от моего слабого писка до Господа дойдет? Хоть что-то. Я пискну, еще кто-то из чад, и еще, и еще – не все же такие слабенькие, как я. Да и много нас. Как пишет (хотя и по иному поводу) новомученик о. Митрофан (Серебрянский): «Помни: хотя капля, но пользы; а ведь из капель ручьи, реки и моря составляются. Ты принесла на жертвенник Божественной любви и правды каплю, другая сестра каплю… все по капле», а вместе «уже ручей, реку»…

Во-вторых, не мешать. По возможности не грузить своими делами и проблемами. Постоянные прихожане знают: когда ты лишь начинаешь ходить в церковь, священник не жалеет на тебя времени и сил. Но нужно быть готовым: разговоры стихнут скоро. Это «скоро» для всех разное. Зависит, наверное, от твоего умения вылезти из манежика и хоть чуть-чуть продержаться на собственных нетвердых ногах.

Однажды понимаешь: вот этого спрашивать вовсе не нужно, сама ответ знаю. А потом еще более странно: пришла с неразрешимой проблемой, об которую всю голову сломала, встала, жду своей очереди – и вдруг: «А что я тут делаю-то? Все предельно ясно». А еще потом в ответ на твой вопрос ты нежданно-негаданно впервые слышишь не ответ, а: «Иди молись». Как так молись? Зачем это? Я все время молюсь. Вы другую такую молитвенницу еще подите поищите. Мне не «молись» от вас нужно, батюшка, а ответ. Но тебе снова: «Иди. Молись». Что делать? Идешь. Молишься. Что-то проясняется. Подкатываешь снова. А тебе вновь: «Молись». И вот через недельку все почему-то решается. Само.