А. Андреев - Иерусалим. История Святой Земли (сборник)

XV в. видел падение и другого царства, которое было родственно Иерусалиму не по титулу своих властителей, а по деятельному участию, которое принимало всегда в судьбах его, от первого Константина и до последнего: Византия пала под громовыми ударами правнука Баязида Молнии! Предчувствуя близкое падение своей державы, уже стесненной в одной ограде столицы оружием султана Оттоманского Мурата, император Иоанн Палеолог думал найти спасение на Западе соединением церквей и обманулся в своих надеждах. Он послал поверенных к восточным патриархам – Александрии, Антиохии и Иерусалима, дабы они назначили своих местоблюстителей на Вселенский собор с полномочием утверждать все его решения именем их, и святители дали наперед согласие на все, что только не будет противоречить прежним вселенским уставам. В Св. Граде тогда святительствовал Иоаким, и верным его местоблюстителем был именитый Марк Эфесский, который один не поколебался, когда едва не поколебалось православие во Флоренции. Император Иоанн, обманутый личными обещаниями папы Евгения IV, отплыл в Италию вместо того, чтобы последовать приглашению императора Римского на Базельский собор, и был вынужден тесными обстоятельствами подписать вместе с архиереями постыдные условия Флорентийского собора.

Ужаснулись святители восточные, когда услышали о таком злоупотреблении данного им полномочия. Патриархи Филофей Александрийский и Дорофей Антиохийский вместе с митрополитом Кесарийским Арсением собрались в Св. Град к патриарху Иоакиму, чтобы торжественно предать анафеме беззаконные деяния Западного собора и нового цареградского патриарха Митрофана, который был поставлен императором на кафедру благочестивого старца Иосифа, скончавшегося во Флоренции. Несколько лет спустя те же патриархи, Александрии и Антиохии, и новый патриарх Иерусалима, Григорий, пришли в Царьград уже при последнем императоре Константине Палеологе, и в храме св. Софии опять осудили догматы латинские и поставили православного патриарха Афанасия на место Григория Маммы, преданного Риму. Это был последний собор восточных иерархов (1443 г.) в древней столице православия до ее сокрушения Магометом II. Седьмой из царственного рода Палеологов и одиннадцатый славного имени Константинов, император мужественно пал с оружием в руках на стенах своей столицы, и с ним угасла одиннадцативековая Восточная империя, проливавшая столько милостей на Св. Град. Осиротевшие его святители лишились сильнейшей своей опоры, которая столько раз ограждала их от гонений сарацинских. Тридцатишестилетнее правление Григория и более нежели сорокалетнее преемника его Дорофея протекли все в междоусобиях султанов мамелюкских, раздиравших Сирию и Египет. Дорофей дожил до владычества оттоманского в Иерусалиме, ибо на обломках Священной империи Константинов внезапно возрастало исполинское царство султанов турецких и охватило весь христианский мир Востока.

Султан Магомет, которого все царствование протекло в битвах с воинственными народами и соседями завоеванной им империи, в последние годы своей жизни обратил взоры на Египет; но смерть застигла его в Анатолии. Каитбай, один из славных султанов мамелюкских, тридцать лет восседавший на престоле Каира, должен был, однако, собрать все свои силы, чтобы противостоять грозному завоевателю; жестокая война вспыхнула между ним и преемником Магомета, Баязидом, за благосклонный прием, оказанный в Египте младшему брату его, изгнаннику Джему. Поприщем битв была Карамания, отчасти принадлежавшая мамелюкам, и эмир Кайтбая, Езбеки, покрыл себя славою, одержав многие победы над оттоманами. Но Каитбай хотел мирно окончить дни свои, ибо предвидел после себя новые смуты и уже предчувствовал, что слабый Египет не в силах держаться против возраставшей силы оттоманов. Мало было искателей шаткого престола мамелюков; халиф и эмиры с трудом могли найти преемников Каитбаю; при последнем из них, Кансу-Гаури, вспыхнула решительная для Сирии и Египта война с сыном Баязида, султаном Селимом, также за покровительство, оказанное брату его, лишенному наследия предков. Мамелюки собрали все свои силы против могущественного султана, и на полях Сирии, под стенами Алепа, решилась участь их царства и самого Иерусалима.

Восьмидесятилетний Кансу был затоптан во время бегства конями своих мамелюков; но Селим, уважая доблести царственного старца, с честью предал тело его земле. Алеп и Дамаск немедленно открыли ворота победителю и признали над собою владычество оттоманов. Между тем бежавшие в Египет мамелюки избрали вождем своим мужественного эмира Туман-бея и готовились к отчаянной защите в Каире. Селим двинулся против них со всеми своими силами; оставив войска в Рамле, султан пожелал видеть Иерусалим и вступить в глубокую полночь в священные врата его; до рассвета посетил он гроба пророков и таинственный камень патриарха Иакова в мечети Омаровой. Это было зимою, в середине декабря, и от чрезвычайных дождей не было сухого места на площадке храма, где бы державный паломник мог преклонить колена, но время не позволяло медлить; несмотря на непогоду, рано утром поспешил он в Хеврон поклониться гробу Аврамову и прочих патриархов и возвратился в стан свой к Аскалону. Из Иерусалима Селим написал Туман-бею повелительную грамоту, чтобы положил оружие; но не внял угрозам новый султан мамелюков. Измена двух его эмиров даровала победу Селиму под стенами Каира, который защищался упорно и взят был новою изменою. Несколько тысяч мамелюков пали в битве, многие сотни на плахе.