Мэтью Альпер: Бог и мозг: Научное объяснение Бога, религиозности и духовности

Но с какой стати я должен задумываться о столь возвышенных вопросах? Что дает лично мне проблема существования Бога? Предположим на минуту, что Бог все-таки существует. Как это может отразиться на мне лично?

Если, согласно моему рабочему определению, все в мире существует как продолжение Бога, тогда это относится и к моему существованию. Значит, если я существую как продолжение Бога, а Бога принято относить к духовной сфере, то и меня следует отнести к ней — по крайней мере, отчасти. Я тоже должен обладать некой частицей бесконечного и вечного. Следовательно, если Бог существует, тогда гораздо вероятнее то, что и я бессмертен, навечно избавлен от угрозы неминуемой смерти и небытия.

Далее, если Бог есть, то моя жизнь преисполнена смысла. Если Бог существует, тогда его воля и его законы как воля и законы абсолюта должны представлять собой абсолютную истину. Значит, моя жизненная задача — понять законы Бога, чтобы успешнее жить в соответствии с ними. Более того, будучи продолжением Бога, я научусь понимать свое «истинное» Я, только научившись понимать Бога. Таким образом, неотъемлемой целью моей жизни становится обретение знаний о природе моего творца и постижение этой природы. Благодаря Богу меня можно воспринимать с точки зрения смысла.

А если Бога нет? Тогда я уже не являюсь продолжением некой трансцендентальной силы или сущности, уже не принадлежу ни к какой возвышенной духовной сфере, не содержу частицу бесконечного или вечного. Словом, если Бога нет, то я смертен. А если я смертен, то смерть — однозначный финал моего существования. А немногочисленные и мимолетные годы жизни станут единственными, какие я узнаю. Когда же они пройдут — «истлевай, огарок!». Личность, которую «я» называю «мной» как итог моего сознательного опыта, исчезнет навсегда. Без Бога нет и трансцендентальной сферы. И я брошен на произвол бездушных сил холодно-бесстрастной механистической вселенной, я заменимый винтик в бездушной машине — сегодня здесь, завтра уже нет, и это случайное событие в непостоянной вселенной по значимости сравнимо с частицей космической пыли. Следовательно, в отсутствие Бога жизнь не имеет ни цели, ни смысла.

Если Бога нет, то что это означает для человека?

Более того: без Бога нет и абсолютов. Все наши так называемые «вечные законы» и «высшие истины» потеряют всякую ценность, превратятся в конструкции, столь же несовершенные и ущербные, как люди, придумавшие их. Добро и зло станут относительными понятиями, лишенными какого бы то ни было истинного или абсолютного смысла. В отсутствие Бога вселенная лишится абсолютного нравственного порядка. Мы станем экзистенциальными сиротами, утратим цель и смысл, навсегда затеряемся в безграничном и бессмысленном вакууме.

Итак, или Бог существует и я бессмертен, или Бога нет, и значит, данное краткое и бесцельное пребывание на Земле — все, что мне предстоит познать. С Богом все спасено. Без него все потеряно, в том числе надежда. Между его существованием и несуществованием нет полутонов. Нет никаких промежуточных стадий. Ничто не занимает положения между бесконечным и конечным, между вечным и преходящим, между высшей целью и бесцельностью, между бессмертием и смертью. Следовательно, когда человек оказывается в этом мире и обращается к нему, вопрос существования Бога требует ответа в большей мере, нежели любой другой.

С того самого момента, когда лет в пятнадцать, в том возрасте, который Вордсворт назвал «дарующим философский склад ума», ко мне впервые пришли эти озадачивающие мысли, я понимал, что первоочередным стремлением моей жизни будет обретение четких и определенных представлений о Боге, если такая цель вообще достижима. Существует Бог или нет? В любом случае что мне остается? Разве это не в буквальном смысле слова вопрос жизни и смерти — точнее, вечной жизни или вечной смерти? Что может беспокоить меня больше собственной смертности? Если я и могу утверждать, что уверен хоть в чем-то, то лишь в том, что когда-нибудь я умру. И тогда вопрос звучит так: что ознаменует смерть — безусловный финал моего существования или новое начало?

В тот период моей жизни от меня ждали важных решений, касающихся выбора карьеры. Но разве мог я сосредоточиться на таких мелочах, если без ответа оставался вопрос о моей смертности? Разве мог считать оправданным интерес к завтрашнему дню и пренебрежение более насущным вопросом — какое положение я занимаю по отношению к вечности?