Сборник статей - Софиология

ЭрнВ.Ф. Гносеология Соловьева // О Владимире Соловьеве. М., 1911. С. 201.

Кантор В.К. Санкт-Петербург: Российская империя против российского хаоса. С. 397.

См. его письмо В.В. Розанову от 28.10.1892 (Соловьев В.С. О христианском единстве. М., 1994. С. 325).

См.: Рено А. Эра индивида. К истории субъективности. Перевод с французского С.Б. Рындина. СПб., 2001.

Соловьев В.С. Философские начала цельного знания // Соч. в 2 томах. М., 1988. Т. 2. С. 171–173.

«.Если подвести самый общий итог учения Вл. Соловьева о Софии, то необходимо сказать, что оно было у него только конкретным и интимно-сердечным выражением его центрального учения о всеединстве, включая глубочайшее патриотическое чувство о первенстве России в системе общечеловеческого прогресса» ( Лосев А.Ф. Философско-поэтический символ Софии у Вл. Соловьева. С. 255).

См., например: Богданов А.А. Новое средневековье. О «проблемах идеализма» //

Н.А. Бердяев: pro et contra. Антология. Книга 1. СПб., 1994. С. 120–145; Яковенко Б.В,

Философское донкихотство // Там же. С. 226–237.

«Антиномии – это конститутивные элементы религии, если мыслить о ней рассудочно. Тезис и антитезис, как основа и уток, сплетают самую ткань религиозного переживания. Где нет антиномии, там нет и веры.» (Флоренский П.А. Столп и утверждение истины. Опыт православной теодицеи в двенадцати письмах // Сочинения. М., 1990. Т. 1, часть 1. С. 163).

Там же. С. 147.

Ахутин А.В. София и черт (Кант перед лицом русской религиозной метафизики) // Вопросы философии. 1990. № 1. С. 64.

«.Та общность, которая имеется в символе, implicite уже содержит в себе все символизируемое, хотя бы оно и было бесконечно» (Лосев А.Ф. Логика символа // Лосев А.Ф. Философия, мифология, культура. М., 1991. С. 272).

«Конкретность же, главный отличительный принцип метафизики Флоренского, значит не что иное, как символичность, то есть составленность всей реальности из символов. Реальность всецело и насквозь символична, и мир – собрание двуединых, ноуменально-феноменальных явлений-символов. Символ совмещает в себе природное и духовное, и символизм отбрасывает членение реальности на царство чувственных вещей и царство духа, обособленные друг от друга. Реальность едина, она повсюду, в любом своем элементе и чувственна, и духовна. Отсюда иным предстанет и строение знания. Оно становится более единообразным: в любой сфере познание означает раскрытие символической природы тех или иных явлений, узрение ноумена в феномене, так что принципиальные различия между родами знания исчезают» (Хоружий С.С. Философский символизм П.А. Флоренского // П.А. Флоренский: pro et contra. Личность и творчество Павла Флоренского в оценке русских мыслителей и исследователей. Антология. Издание второе, исправленное и дополненное. СПб., 2001. С. 525–526).

Именно такое отчаяние усмотрел во взглядах Флоренского Б.В. Яковенко: «Отчаяние тут – не поверхностная субъективная окраска объективного построения или опыта, а основной систематический фактор, руководящий всей этой „работой“ и являющий собою центральное ядро всей этой „исповеди“» (Яковенко Б.В. Философия отчаяния // П.А. Флоренский: pro et contra. С. 255).

Флоренский П.А. Записка о христианстве и культуре // Сочинения в 4 томах. М., 1996. Т. 2. С. 555.

В упомянутой статье С.С. Хоружий замечает, что «конкретная метафизика» Флоренского – «учение совершенно особого рода» по сравнению с его софиологией в «Столпе и утверждении истины»; эти учения роднит только близость к платонизму Думаю, такое противопоставление искусственно. Напротив, «конкретная метафизика», на мой взгляд, является прямым продолжением софиологии.

См.: Флоренский П.А. (Автореферат.) С. 38.

Там же. С. 39.

«Ангелом твари и Началом путей Божиих является св. София. Она есть любовь Любви» (Булгаков С.Н. Свет невечерний. Созерцания и умозрения. М., 1994. С. 186). «Вероятно, размышляя о Софии, Булгаков не столько ищет исчерпывающий термин, сколько строит некий образ; отсюда и метафоричность, дистанцирующая существо предмета от его определения» (Свиридов Иоанн, прот. София с точки зрения христианской гносеологии // У стен нового Иерусалима. М.; Париж, 2000. С. 223).