Вероника Андросова - Небесные книги в Апокалипсисе Иоанна Богослова

Каждое предложенное толкование образов книг всегда анализируется в том отношении, насколько гармонично оно вписывается в общий контекст повествования Апокалипсиса, его образный ряд и идейное содержание. Для вынесения взвешенных суждений немаловажным также является рассмотрение текста Апокалипсиса в рамках историко-культурного контекста конца I в. по Р. X. Поскольку Апокалипсис по своей форме является посланием, обращенным к семи малоазийским церквам, при его интерпретации необходимо учитывать предполагаемое восприятие его текста адресатами и первыми читателями.

В конце 4-го тыс. до Р. X. шумеры создали первую в истории человечества систему письменности, которая сыграла важнейшую роль в формировании всей вавилоно-ассирийской культуры с ее высоким уровнем развития науки, литературы и искусства [41]. И в государственной, и в общественной жизни искусство письма высоко ценилось – оно было незаменимо в административной, торговой и хозяйственной деятельности [42]. Профессия писца пользовалась уважением в обществе; особое почтение к этому искусству выразилось в широком почитании бога – покровителя письменности. Считалось, что письменность имеет божественное происхождение.

Действительно, можно сказать, что письменный текст обладает «божественной» силой в том смысле, что он точно зафиксирован и долговечен, и при отсутствии непосредственного автора может продолжать свидетельствовать о его словах. Для жителей древней Месопотамии запись на глиняных табличках была средством сохранения информации на века. Тем более, в отличие от устной речи, письменность позволяла сохранить текст в первоначальной точной словесной форме. Таким образом, написанное на табличках могло в определенной мере восприниматься как однажды установленное и неизменяемое, навеки определенное и истинное.

Покровителем письменности считался бог Набу – «писец Эсагилы», сын Мардука; его почитание достигло наивысшей точки в нововавилонской (халдейской) империи [43]. Такое возвышение также связано с тем, что в тот исторический период роль письменности становилась все более важной в управлении делами обширного государства.

Согласно древневосточным религиозным представлениям, земные установления имели параллель с небесными; земному царю соответствовало высшее небесное божество [44]. Важная роль письменности в жизни государства и общества определила особое присутствие письменности в божественном мире. «Тысячелетний опыт шумерской бюрократии, подвергнувшей учету все феномены социальной жизни», привел к тому, что люди «обожествили глиняную табличку, видя в ней и нанесенной на нее информации источник сверхъестественной силы, являющийся наравне с другими полноценным атрибутом государственности» [45]. Особенно ярко сверхъестественная сила письменного текста была отражена в образе Таблиц судеб [46]– небесной книги, пребывающей у богов и, согласно нашей классификации, представляющей собой типичный пример небесной книги судеб.

Религиозные представления о предопределенности судеб были широко распространены в древневосточной традиции. Эта вера в судьбу нашла метафорическое выражение в образе Таблиц судеб, с 3—4-го тыс. до Р. X. являющихся самым известным и широко распространенным образом небесной книги на Ближнем Востоке [47]. Таблицы судеб фиксировали все события, которые произошли и будут происходить в мире богов и людей, описывали прошлое, настоящее и будущее. В основе образа Таблиц судеб «находилась идея мирового порядка, основанного на совершенстве календарного года» [48]. Действительно, между Таблицами судеб и представлениями о ходе года существует очевидная связь. В период осеннего равноденствия все существующие в мире богов судьбы заносятся на Таблицы верховным божеством Энлилем и распределяются по 12 месяцам года; зимой Таблицы ненадолго переходят к силам хаоса. Происходит весенняя новогодняя битва, молодой царственный герой отбирает у врагов Таблицы судеб и торжественно возвращает их своему отцу, тем самым подтверждая свой царский статус и незыблемость мирового порядка [49]. В аккадской космогонической поэме «Энума Элиш» [50], которую в течение столетий читали в храме Мардука во время празднования Нового года, образ Таблиц судеб играет важнейшую роль.