Алексей Шибаев - Психоанализ. Среди Миров, Пространств, Времён…

В ней зародилась жалость к отцу. Герда полюбила вечерами беседовать с дочерью. Пациентка смогла пережить охвативший её ужас, когда узнала, что сын вступил в гражданский брак с “молоденькой девушкой” из семьи алкоголиков, проживающей в Подмосковье, у которой уже был сын от первого брака. И у сына с той девушки уже родился мальчик, внук пациентки. Со временем Гсмогла посещать их и принимать их у себя. Любовные отношения пациентки стали обретать привязанность, и она отказалась от встреч с грузином, преследовавшим её какое-то время после. Новый любовник (с её работы) даже купил ей автомобиль и однокомнатную квартиру. Сначала у пациентки появлялась тревога, если она находилась в новой квартире одна. Гне могла представить свою жизнь вне прежних семейных связей в старой квартире. Постепенно она полюбила «свой уголок» (новую маленькую квартирку).

В согласующемся контрпереносе я чувствовал возможность говорить о многом, о многих запретных до тех пор темах, без боязни наткнуться на неприятие и указания с озлобленностью и насмешливостью. В то же время пациентке нужно было постоянно тестировать меня: не считаю ли я её мнение плохим, глупым, пустым или смешным. В дополнительном контрпереносе я чувствовал себя отщеплённой идеализированной, но реализованной смешанной родительской фигурой, то больше матерью, то отцом. Иногда Герде надо было просто повторять прежние паттерны объектного функционирования, воспринимая даже моё молчание и принятие за наставления и отвержение. Она как бы говорила: я ещё не готова к новым отношениям, без экстремальности, как к новой квартире. И мне пришлось принять это, не пытаясь «ускорить прогресс», «занять её», что делали родители, водившие пациентку на фигурное катание, в бассейн и на гимнастику одновременно. В результате пациентка смогла удержаться на работе, не бросила её, как она бросала прежние места работы, через год.

К середине следующего года актуализировалась боязнь пациентки разрушить собственные достижения. Она стала замечать в себе злобу. Несколько раз она «срывалась» в общении с сослуживцами. Несколько раз скандалила с любовником, провоцируя того на обсуждение его отношений с женой, хотя раньше данная тема была неприкосновенной, что её устраивало. В одном сновидении она испытывала ужас… собака влезла к ней под короткую юбку и пробралась к лицу… было противно. До того, в другом сновидении, её соблазняла в поезде голая женщина. Я тогда вновь подумал о сексуализации как о защите против тревоги, как о реакции на мои отпуска (но также это был шаг в развитии её сексуальности, проблески вновь открываемых чувств на фоне параноидального страха и проблем контроля). Здесь тревога имела признаки и сепарационной тревоги и тревоги кастрационной. До того, в мои отъезды, время для пациентки как бы останавливалось, Герда «ничего не предпринимала», ничего не ощущала. Раньше она замирала в очарованном сне как Белоснежка, отравленная преследующей, контролирующей и бездушной матерью.

В общем, несмотря на кажущиеся достижения, у меня порой преобладало чувство, будто пациентка не подпускает меня к своим сокровенным переживаниям, тогда я будто отсутствовал на сессии. Может быть потому, что близость для Гещё равнялась слитности и означала смерть (слитность с матерью-инвалидом, или с отцом-убийцей, или с мёртвым братом, или с мертворождённой от слитной перверсной родительской фигуры), может быть потому, что она опасалась воскрешения непрожитого гнева и скорби в отношении умерших матери и брата… конечно, пациентка ещё защищала меня от агрессивных и либидозных чувств, предпочитая экстернализацию конфликта вне аналитического пространства, на работу. Я понимал себя в вышеописанной ситуации следующим образом: в перманентной трансформации из слитности в близнецовые фантазии, далее к волшебному говорящему зеркалу – и обратно. Когда же я контрастно чувствовал пациентку – мы возвращались во Вселенную Ps-D.Я думал, что пока пациентка лучше научилась пользоваться мною для нужд своей Нарциссической Вселенной:скорее как дополнительной конструкцией, как костылём, или в качестве существа или эмоционального отражающего пространства, способного заполнить self-объектный провал.

Когда Герда лишила меня большей части всемогущества и, в то же время, укрепила и развила в себе базисное доверие – она сделала первые робкие шаги в своё депрессивное пространство. По мере продвижения она всё лучше находила себя, всё лучше нащупывала струны, связывающие её Самость с другими объектами и субъектами, всё лучше обнаруживала меня неточной копией образов переноса. Пациентка раскрывала прежде нераскрытые качества Самости, первичных и других значимых объектов, в стремлении репарировать их, Самость и исправить историю своей жизни, а также создавала новые конструкции, которые, эволюционизируя, обволакивались собственными пространственно-временными характеристиками.