Варвара Сидорова - Танец рисунка, голос линии, поэзия жизни. Интермодальная терапия экспрессивными искусствами

На одной из супервизий у меня родился образ роли терапевта искусствами, который можно было описать словами «живая танцующая земля». Это опора под ногами танцующих, пространство, движущееся вместе с танцорами, помогающее им проявить себя, сделать свои движения выразительнее. Какое-то время этот образ «живой танцующей земли» был со мной, помогая мне в работе. Это метафора, показывающая, что на территории искусства возможно соединение невозможного, нелогичного в обыденной жизни. Как земля может танцевать? Как танец может поддерживать? Как земля может принимать и поддерживать? Что значит быть живой? Все вместе это означает – откликаться, чутко реагировать, отзеркаливать движения, танцевать рядом. Всего один из возможных ответов, в метафоре может быть упаковано гораздо больше смыслов, и каждый увидит в ней что-то свое.

В этом параграфе мы рассмотрим необходимые составляющие терапевтического процесса в подходе интермодальной терапии, те принципы, на которые опирается работа в подходе и без которых не было бы экспрессивных искусств. Овладение большинством из этих принципов и умение применять их в работе создает условия для эффективной работы в подходе.

Один из основных принципов интермодальной терапии искусствами – принцип безоценочности, или неинтерпретации , т. е. творческий диалог с образами с использованием разных видов искусства, который ведется до тех пор, пока они не будут готовы к «когнитивной кристаллизации» с помощью языка воображения ( поэзис ) – поэтического (визуального, метафорического, чувственного), а не буквального языка. Первый и главный «интерпретатор» работ и образов клиента – сам клиент, терапевт должен уважать его мнение и прислушиваться к нему, всегда позволять ему первым реагировать на собственные работы, а свои идеи по поводу работы терапевт выражает в форме эстетического отклика в каком-либо виде искусства или с помощью «Я-высказывания» («Когда я смотрю на эту часть работы, я чувствую…»).

Жесткая, неуместная или невнимательная интерпретация может помешать клиенту и разрушить терапевтическое доверие. Истинный смысл образа проясняется только в продолжительной работе с материалом в процессе взаимодействия терапевта и клиента. Психологическая теория, «навязанная» терапевтом и не имеющая отношения к клиенту и его процессу «здесь и сейчас», должна расцениваться как «разговор на заднем плане», как вид контрпереноса. «Если единственное орудие, которое у вас есть, – это молоток, любая проблема для вас будет выглядеть как гвоздь» (Абрахам Маслоу).

Мы относимся к образам с уважением, как к «менестрелям души», и поэтому стараемся побыть с ними и с симптомами, а не избавляться от них. «Образы проходят сквозь нас, как ангелы и демоны, которые знают свой путь, они агенты целительной силы, которая лечит расстройство души с душой» ( McNiff , 1993). Попытки игнорировать или «заметать под коврик» неприятные образы только загоняют их глубже в подсознание, откуда они продолжают воздействовать на нас. Весь мир может быть выражен на территории искусства, любое страшное, тяжелое, болезненное переживание преобразуется и трансформируется, попадая на территорию искусства, давая возможность человеку без страха смотреть на это переживание, взаимодействовать с ним и восхищаться им. «В искусстве нет действительного противника, весь материал, независимо от того, какой он – уродливый, угрожающий или болезненный, может быть передан в эстетически красивой форме» ( Knill, Barba, Fuchs , 1993). «Независимо от того, насколько уродлив образ, он может быть ценим как необходимое излияние подавляемых эмоций. Когда вулкан извергается на бумаге или в танце, становится намного менее вероятно, что он будет извергаться в реальной жизни» ( Роджерс , 2015).

Вместо спекуляций о происхождении образов мы фокусируемся на сущности их «действительной реальности», мы «входим в образ». «Мы просто открываем двери образам, а затем приглашаем их и учимся тому, чему они учат нас» ( Knill, Barba, Fuchs , 1993).

Вместо того чтобы говорить об образах, мы говорим с образами или от лица образов. «Руководящая идея этого метода – обращение с образами как с одухотворенными предметами. Мы подходим к ним, как подошли бы к человеку» ( Knill, Barba, Fuchs , 1993). С образами также можно говорить, как с героями снов, умершим гуру или персонификацией Божественного. «Разговор» может быть вербальным, а может происходить в других модальностях, в движении, музыке, создании звуков. То есть рисунок мы можем станцевать, линию – спеть или позволить ей как-то прозвучать, движение может вызвать к жизни стих или рассказ, историю. «Диалог с образом приводит к углублению его красоты и богатства и к выявлению сущностных значений» ( Knill, Barba, Fuchs , 1993).