Анатолий Савран - Режиссура психического здоровья

… Между тем сеанс заканчивается. У Татьяны сонное лицо и чуть заторможенная реакция на происходящее, будто «тяпнула», как выражается доктор, сто грамм. Челюсть ее буквально разламывается от зевоты. Она словно здесь и словно её нет, и всё, происходящее с ней в этой комнате, может быть с полным правом соотнесено с человеком, оказавшимся вдруг на другой планете. Я знаю, почему это с ней происходит: «её птенец» учится летать.

– Почему я так нестерпимо хочу спать? – сквозь зевоту спрашивает Татьяна.

– Порча выходит – просто отвечает доктор, вставая с кресла. – Сегодня не получилось отправить тебя в космос, но это ничего. Возможно, завтра нам это удастся.

Татьяна (в полном кайфе): А у меня такое ощущение, что я уже там побывала.

Доктор: Вполне может быть. И так, до встречи завтра в это же время. А теперь сделай так – смотри на меня

Доктор обворожительно улыбается:

– Изобрази «Чи-и-из», – улыбку до ушей, – и помни: жизнь прекрасна.

Вирус: Доктора сложно понять в первую встречу. Он любит создавать парадоксальные варианты своих бесед. Он просто шокирует сопоставлениями, а в следующую секунду смешит историями о курьёзах своей работы. С ним не скучно.

Опять я наблюдаю, что доктор, склонившись над тетрадкой, что-то туда пишет. А пишет он вот что:

«Что происходит в момент, когда тело (не обязательно понимать как физическое определение) откликается на зов?

Когда этот вопрос задаёт учёный, тогда всё понятно. Ему нужно разрушить образовавшуюся структуру, чтобы затем её снова сложить: иначе, как он её узнает?!

Другими словами, он воспринимает её как непостижимую, закрытую во всех её проявлениях и, вторгаясь в святая святых, как грабитель в гробницу Тутанхамона, просто убивает её. Но это неверно…»

Вирус: «За базар», как сказали бы бритоголовые мальчики, нужно отвечать. Тут я на стороне доктора. Ученый неправ.

Это бы я своей возлюбленной фее подарил бутоны, и сказал: «Смотри, любимая, какие розы!». Она бы сказала: «Где?». А я бы ответил : «Сейчас сделаем». … И раздирал бы их на лепестки. Как бы она на меня посмотрела?!

«…Нельзя сразу запрыгнуть с первой ступеньки на десятую, минуя весь лестничный пролет. Это авантюристично, в таком акте прослеживается сюжет авангардических зарисовок.

Когда же этот вопрос задаёт художник, он понимает, что происходит что-то очень важное, значительное: идёт фиксированное воздействие. Мы наблюдаем последовательность роста. Ему незачем «отрезать собственные пальцы», как это делает учёный, чтобы узнать под микроскопом секрет их хватательных функций. Так вот, нет ничего важнее этого воздействия, потому что оно устанавливает естественный контакт разрозненных линий в один узор. Для него вся прелесть таких зарисовок в их непостижимости.

Итак, что же подумает учёный, когда будет наблюдать подобную картину? А он ничего не подумает. Он поставил под сомнение физическое и потому решит, что тело… сошло с ума, потому что теория Дарвина «О происхождении видов» прямо говорит о том, что человек – это потомок обезьяны, а обезьяна не умеет думать, она не способна к мыслительным актам и потому… не врёт. А рука или нога, подымающаяся во время сеанса, – т. е. под воздействием энергетической силы – врёт. Ах она, бессовестная!!! Так вот, не понятно одно обстоятельство. Я спрашиваю :– ПРИ ЧЁМ ЗДЕСЬ МЫСЛИТЕЛЬНЫЙ АКТ И ЧТО ЗНАЧИТ «НЕ ВРЁТ»? Как глаза, к примеру, могут обмануть, что видят, а уши, что слышат? Разве нос не чувствует запахов?! Интерпретация обобществлённого целого порождает индивид особи, неспособной к жизни вне общества, а потому воспринимающую мораль общества как свой безусловный рефлекс. В этом – весь инфантилизм. Вот и думается мне: «Неужели масло может быть масляным»?!

Прямо как в сказке о Красной Шапочке, где волк, находясь на бабушкином ложе, рассказывает девочке о назначении своих несомненно осязаемых физических данных.

Ощущения здесь представлены, если верить учёному мужу, как … мыслительный акт».

Добавлю и от себя кое-что.

Первая ласточка прилетела с Азовскими тёплыми ветрами, и передала мне привет от моего профессора. Разгар лета взбудоражил и моё воображение и я не смог удержаться в том, чтобы не смотаться к нему в гости.

Первое, что я увидел, когда прибыл на причал, где стояла лодка доктора, – шумная компания. Разнообразно накрытый стол пестрил всякого рода яствами и, конечно же, не обошлось без бутылочки вина. Что это мой доктор пристрастился к спиртному? Да нет! Он просто разливает с намерением показать свой основной «фокус», – я читаю это у него по хитрому прищуру глаз. Я примостился у него за плечами и, удобно разместившись там, стал ожидать.