Габриэль Тард - Преступник и толпа (сборник)

Во всяком случае, наверное, уже не свойство научного ума или артистического чувства способно вдохновлять преступление; эти теории рисковали бы тогда тем, что иссякнет их источник, и если дарвинизм приведет к нигилизму, а реализм – к порнографии, то ни Дарвин, ни Золя за это не отвечают.

Точно так же нерелигиозному чувству свойственно поддерживать грубое credo преступной души; оно является его более ярым обличителем и еще более сильным противником. Пускай христианство проповедуется лицемерами и вырождается иногда, очень редко, впрочем, в суеверие, способствующее даже преступлению, пускай оно выражается в ношении на шее разбойниками образков и в молитве за успешный исход женоубийства, тем не менее, убийцы и воры даже в Западной Европе в общем отличаются своей относительной нерелигиозностью.

Но есть чувство, которое, становясь общим, может согласоваться с одним дорогим для преступников принципом, если оно развивается в душе, не встречая достаточного противовеса. Это то, что можно назвать чувством меркантильным – исключительным культом золота и непосредственных наслаждений. Точно так же, хотя привычка к промышленному труду, всюду, где она конкурирует с привычкой к воровству, и отличается тем, что отбрасывает последнюю как противоречивое и низкое средство для достижения той же цели или выражения того же взгляда на жизнь, но легко может случиться, что промышленность, удвоив свое стремление к этой цели или веру в этот взгляд на жизнь, может вызвать рост преступности. Точно так же распространение железных дорог, возбуждая страсть к путешествиям, увеличило косвенным образом количество общественных и принадлежащих частным лицам экипажей и в результате развило езду в них, хотя вагон и исключает надобность пользоваться общественным или частным экипажем, всюду, где они соперничают между собой, история промышленности полна такими примерами. Хотя печатный станок и вытесняет переписчика всюду, где им приходится соперничать, но печать, развивая любовь к чтению и пристрастие к букве, увеличила в конце концов число переписчиков, занятых писанием и переписыванием в бюро. Хотя механические ткацкие фабрики убили все мелкие предприятия ткачей в своем соседстве и всюду, где произведения тех и других вступают в серьезное состязание в уме потребителя, но прогресс первых, развивая потребность одеваться и понятие о личном достоинстве, связанном с заботой о костюме, вызвал увеличение числа вторых во многих селах, куда произведения фабрик не успели еще проникнуть, но где потребность в них уже дает себя чувствовать; потому что потребности и понятия, вызванные тем или другим родом производства, развиваются с большей быстротой, чем это последнее, так как люди заражаются друг от друга скорее, чем растет сбыт товаров. Это несоответствие в быстроте двух видов подражательного распространения – распространения целей и распространения средств, распространения идей и распространения способов их выражения, заслуживало бы внимания экономистов; в их области оно объяснило бы очень многое [75]. В нашей области его не следует терять из виду, когда приходится изучать соотношение между преступностью и просвещением, воспитанием, богатством, трудом и т. д.

Бесполезно повторять то, что уже говорилось повсюду о доказанной теперь недействительности первоначального обучения, самого по себе рассматривавшегося отдельно от религиозного и морального воспитания. Такой результат не должен быть для нас неожиданным. Умение читать, писать, считать, разбираться в некоторых элементарных понятиях географии или физики ни в чем не противоречит затаенным понятиям, выражающимся в преступных наклонностях, и ничем не противоречит преследуемой этими наклонностями цели; этого совершенно недостаточно для того, чтобы внушить ребенку, что существуют лучшие средства для достижения его цели, чем преступление. Это только поможет преступлению найти новые ресурсы для усовершенствования своих приемов, ставших менее жестокими, но более коварными, а иногда даже укрепить его. В Испании, где пропорция неграмотных составляет две трети всего населения, приблизительно только около половины их насчитывается среди преступников. Марро констатировал, что среди преступников, обследованных им очень внимательно, пропорция лиц, получивших первоначальное образование, достигает 74 %, в то время как среди людей с безупречной нравственностью, с которыми он их сравнивает, эта пропорция составляет лишь 67 %. Но разве смягчение грубых свойств человеческого разума при помощи высокой культуры не должно бы было иметь морального воздействия на его природу? До возвышенных и трудно достигаемых истин можно дойти только медленным, размеренным шагом, не поддаваясь усталости и избегая ложных шагов; нет более высокой моральной дисциплины, чем этот трудный путь и этот порыв сердца к конечной цели, который не имеет ничего общего с сонным спокойствием низкой души. Что требуется в этом случае от статистики? Я знаю, что во Франции либеральные профессии давали очень низкий процент преступников, пока их смешивали вместе с собственниками и рантье, но когда их отделили от последних, то этого уже не наблюдалось. Тогда нашли, что пропорция их преступлений сильно увеличилась, выразившись в 28 на 100 000 человек, в то время как на 100 000 земледельцев приходится лишь 16, а на ту же цифру рантье и собственников – 6 преступников. Я знаю также, что в Пруссии и, быть может, в Италии статистика выяснила те же результаты. Но разве это доказывает что-нибудь кроме того, что нравственная польза, приносимая высшим образованием, обращается в недостаток, если она служит только для добывания денег там, где конкуренция сильнее и опасности многочисленнее, чем где бы то ни было? Нужно заметить, что из так называемых либеральных профессий та, к которой принадлежат люди без высшей теоретической подготовки, – нотариат, с некоторого времени отличается ужасающим прогрессом преступности.