Виктор Франкл - Логотерапия и экзистенциальный анализ - Статьи и лекции

Вольфганг Метцгер в предисловии к книге Адлера «Смысл жизни» (Der Sinn des Lebens) указывает на то, что этот изъян индивидуальной психологии, касающийся самотрансценденции человеческой экзистенции, не только осознавался Фрицем Кюнкелем и даже самим Альфредом Адлером, но и был преодолен на практике уже в 1928 г. Конкретно речь идет о «занятости», которая понимается как «самозабвение». Действительно, попробую объяснить самотрансцендентность на примере глаза, чья зрительная способность предполагает, что он может видеть все вокруг, но только не себя. Точно так человек является собой и человеком как таковым именно в той мере, в какой он способен абстрагироваться от себя и забыть о себе из преданности определенному делу или своим ближним. Противоречащие этому псевдогуманистически-психологические разглагольствования о «самореализации» оказываются обычным очковтирательством – самореализация недостижима напрямую, а всегда представляет собой лишь побочный незапланированный эффект самотрансценденции. Признаюсь вам, что Абрахам Маслоу (15) в своих последних публикациях прямо ссылается на это последнее мое утверждение: «Мой опыт согласуется с мнением Франкла о том, что люди, стремящиеся к самореализации… на самом деле, ее не достигают… я полностью согласен с Франклом в том, что основное предназначение человека заключается в его воле к смыслу» («Журнал гуманистической психологии», Journal of Humanistic Psychology , 1966, 107–112).

Итак, как уже было сказано выше, не всякий невроз является ноогенным. Сам по себе невроз гораздо логичнее считать психогенным, кроме того, есть и соматогенные неврозы, в существовании которых я убедился на собственном опыте. Однако и для лечения неноогенных неврозов в рамках логотерапии были разработаны специальные методы, а именно техника дерефлексии и парадоксальной интенции. Парадоксальную интенцию я начал практиковать еще в 1929 г., то есть даже до появления «негативной практики» К. Данлопа, а затем в 1939 г. (6) впервые описал парадоксальную интенцию в научной публикации, хотя сам термин ввел только в 1947 г. (9). Разумеется, аналогичные подходы применялись и раньше, но я воздал должное всем моим предшественникам в этой области, по крайней мере всем, о ком мне доводилось слышать, когда упомянул в работе (9, стр. 115 и далее) Ханса фон Хаттинберга, Дрейкурса и Вексберга. Не забывайте: если вы делаете снимок церкви Карлскирхе, затем показываете его коллеге, а он вдруг вынимает из сумки фотографию Карлскирхе – вы же не будете подозревать его в том, что он выкрал у вас пленку, а просто предположите, что вы оба сфотографировали одну и ту же церковь. Аналогично многие исследователи совершенно независимо друг от друга открыли терапевтические методы, сходные между собой. Что в особенности касается парадоксальной интенции, логотерапия претендует лишь на то, что именно в ее рамках парадоксальная интенция была оформлена в самостоятельный метод, а кроме того встроена в систему. Принцип, на котором она базируется, называется « механизм совладания » и как таковой доступен каждому. Как удалось доказать И. Хэнду, И. Ламонтаню и И. Марксу (13), их пациенты могут самостоятельно обнаружить этот прием, то есть «независимо изобрести парадоксальную интенцию». К чему бы мы пришли, если пустились бы в бесконечные поиски «кто первый»? В таком случае мы ничуть не сочли бы себя в долгу у индивидуальной психологии, описавшей приспособительный характер невроза, – ведь еще на три тысячелетия ранее в Библии было сказано (Притчи 22, 13): «Ленивец говорит: „лев на улице! посреди площади убьют меня“». Как видите, уже в библейские времена агорафобия расценивалась как алиби.

Тем временем эффективность парадоксальной интенции давно доказана в рамках теории учения и поведенческой терапии, а кроме того, Л. Шойом и др. (16) и Л. Ашер и др. (3) также подтвердили эту эффективность и экспериментально. В последнем случае доказательства даже были получены в рамках контролируемого эксперимента.

Прошу вас обратить внимание на следующее. Если выше мы говорили о «взаимно схожих методах», в каждом случае необходимо четко определиться, что понимается под парадоксальной интенцией. Когда весьма уважаемый мною Пауль Вацлавик выступал с лекцией в Вене, он начал свою речь с замечания о том, что, прибывая из Пало-Альто в Вену, город, где родилась парадоксальная интенция, ему кажется, словно он приезжает с совой в Афины. На самом же деле, если можно так выразиться, он приезжает в Вену с углем. (Я намекаю на английскую пословицу, равнозначную немецкому выражению «привозить сову в Афины», – она звучит как «приезжать с углем в Ньюкасл».) Что я имею в виду? Принцип двойной связи [130] об ладает лишь внешней и поверхностной связью с тем, что лежит в основе парадоксальной интенции. Напротив, феномен « двойная связь » практически тождественен « предписанию симптома ». Оба метода стимулируют пациента усилить симптом, допустим, испытать еще больший страх. Однако в рамках парадоксальной интенции объектом ее является не сам страх, а конкретное содержание и предмет страха. Рекомендация парадоксальной интенции «по всем правилам искусства» заключается в том, что пациент должен пожелать или предпринять нечто такое, чего он ранее очень боялся. Одним словом, объектом парадоксальной интенции является не сам страх, а его источник. В первую очередь это действие совершает сам пациент, и при этом удается исключить патологическую манипуляцию [131], присущую другим парадоксальным методам, стремящимся, так сказать, «навредить» неврозу пациента; при этом у пациента исчезают симптомы, но фактически врач не справляется с неврозом.