Игорь Погодин - Психотерапия как путь формирования и трансформации реальности

Не только бокал с вином, но вся Вселенная согласно принципам квантовой механики создана наблюдателем. Я бы здесь добавил только одно обстоятельство – мир создан наблюдателем, который не может не строить гипотезы. Более того, степень вероятности подтверждения/опровержения гипотезы в сознании человека является очень определенной еще до соответствующей процедуры верификации/фальсификации. Иначе говоря, одна из гипотез является более вероятной, чем альтернативная ей. И именно она с неизбежностью подтверждается. Для нашего примера это означает, что мое восприятие бокала с вином определяется именно наиболее вероятной в данный момент гипотезой. Разумеется, что сам процесс построения и выдвижения гипотезы определяется «прошлым» опытом человека – я буду с большей вероятностью предполагать существование бокала с вином в той точке, где он «был» минуту назад. Такая зависимость состыковывающегося с сознанием восприятия человека от предыдущего опыта в психологии известна под названием апперцепции [17]. Было бы несправедливым приписать акту наблюдения лишь статус процесса, констатирующего «реальность». Акт наблюдения не констатирует факты, но сам создает их. Иначе говоря, и бокал с вином, и стол, и их последующее внезапное исчезновение создал я сам.

Двинемся дальше. Представьте себе, что способность человека формировать гипотезы утрачена (отвергнута или никогда не существовала вовсе). Что это значит для реальности? Это означает лишь одно – в том месте, где был стол с бокалом вина, может отныне появиться все что угодно. Словосочетание «все что угодно» означает, что мы можем наблюдать как что-то, уже известное и знаемое нами, так и никогда не виденное ранее [18]. Возможно даже нечто настолько неожиданное, что мы не в состоянии будем придать этому какой-либо смысл. В современной клинической практике такое положение вещей релевантно психозу [19]. Иначе говоря, человека, который воспринимает нечто, что недоступно восприятию других, мы называем сумасшедшим. Не потому ли, что он выступает угрозой нашей стабильности, точнее, угрозой нашим представлениям о том, что окружающий мир стабилен? Напомню вам, что еще каких-нибудь несколько столетий назад безумие не существовало вовсе [М. Фуко, 1997, 2005]. Итак, мы не готовы утратить миф о стабильности. Однако приобретая спокойствие, мы теряем новые возможности, коренящиеся в готовности воспринять нечто новое и неожиданное.

Невозможность придать смысл происходящему является проблемой, пугающей нас, лишь до тех пор, пока мы воспринимаем смыслообразование как ментальный процесс, детерминированный все той же динамикой гипотез о сущности реальности. Например, в том случае, если бы нам удалось нивелировать столь радикальные отличия в вероятностном статусе текущих гипотез, тревога бы, несомненно, также нивелировалась. Проще говоря, если бы человек был в готовности осознать в своем жизненном пространстве принципиально любой феномен, то тревога безумия не имела бы источника. Смыслообразование оказалось бы освобожденным из-под гнета правящих гипотез. Более того, формирование смысла вышло бы также из-под юрисдикции концепций. Оно покинуло бы пределы ментальности и распространилось на все пространство переживания. Другими словами, если относиться к смыслу не как к связи текущей ситуации и имеющихся у человека концепций, фиксированных образов и представлений, а как к собственно текущему контексту переживания, то мы будем избавлены от тревоги, которая и индуцирует возникновение и поддержание мифа о стабильности реальности.

Попробую упростить сказанное. Мы привыкли думать, что смысл должен всегда предполагать некую более или менее устойчивую связь с нашим мировоззрением, представлениями о себе и о мире [20]. В этом случае категория смысла апеллирует к концепциям. Разумеется, что в том случае, если тот или иной элемент феноменологического поля вступает в противоречие с любой из важных концепций человека, он просто-напросто выбрасывается за пределы осознавания, поскольку его появление могло бы дестабилизировать «внутренний мир» и жизнь человека. Если он все же появляется в фокусе осознавания человека, то начинается кризис. Базовые концепции и себе и о мире подвергаются угрозе разрушения, что не может не вызвать тревогу. Причем тревога появляется не только, а порой и не столько у самого агента осознавания. Окружающие люди оказываются иногда напуганными происходящим гораздо больше. Чтобы справиться с этой тревогой, нужно вывести ее источник за пределы «личного» опыта. Так, несколько столетий назад появились первые представления о безумии и безумцах. Практически одновременно с этим возникла и тенденция к сегрегации людей, «осознающих невозможное». Теперь правящие концепции могли быть в безопасности. Однако судя по тому, что количество «психических нарушений» и соответствующих им руководств и справочников десятилетие от десятилетия только растет, тревога от рассогласования содержания концепций и новых феноменов со временем никак не уменьшается.