Светлана Морозова - Со мной так нельзя! - каким бывает насилие и как его распознать

Не всегда мизогиния (от греч. misos – отвращение и gyne – женщина) выражается в такой гротескной и откровенной форме. Иногда она проявляется в форме шуток, в которых женщины предстают глупыми, истеричными, некомпетентными, или убеждений, что они сами провоцируют насилие. Даже как доброжелательный сексизм: «Женщина – это такое хрупкое, слабое, драгоценное существо, предназначенное для того, чтобы украшать собой жизнь, а мужчина – её кормилец и защитник от природы». На практике это может означать то, что, если женщина отклонится от представления данного мужчины о хрупкой драгоценности в сторону самостоятельных желаний и решений, к ней будут применены жёсткие санкции.

«Хочешь быть равноправной? Готовься получать по физиономии!» – такой довод часто приводят противники гендерного равенства. Хочется спросить такого мужчину: давно ли он бил по физиономии своего начальника? А полицейского? А мастера спорта по боксу? Или бить можно только того, кто слабее? Действительность такова, что в отсутствие равноправия женщинам гораздо труднее избежать побоев, чем когда оно есть.

К формированию будущего абьюзера может иметь прямое отношение жёсткая иерархичность и вытекающая из неё бедность эмоциональной жизни. То, что взрослые устанавливают свои правила в доме, – нормально: ведь они несут ответственность за детей, за их здоровье и воспитание; отсутствие границ вселяет в ребёнка неуверенность. Однако дети имеют право на внимание к себе, к своей эмоциональной жизни, а этим как раз неспособны похвастаться семьи с жёсткой иерархией. Глава семейства наделён статусом, остальные домочадцы играют заранее написанные для них роли, из которых нельзя выбиваться: делиться чувствами здесь не принято. Со стороны такая семья может показаться идеальной, иногда по-хорошему старомодной. Ведь окружающим так легко принять власть и контроль за любовь и сотрудничество, видя улыбки на лицах.

Ланди Банкрофт, психолог, работавший с мужчинами, склонными к проявлению жестокости, подчёркивает: главное, что делает абьюзера таковым, – это не то, что он чувствует, а что думает.

Образ мыслей, предполагающий, что один человек имеет право пользоваться другим, как предметом, закладывается в детстве. Однако откуда берётся сам этот образ мыслей? Является ли он порождением нездоровой семейной системы? Или на него как-то влияет окружающая среда, представления, господствующие в социуме?

Само это слово в нашей стране, как правило, вызывает неприятие. «Что такое гендер? – часто приходится слышать. – Ну да, люди делятся на мужчин и женщин, но почему бы не употреблять нормальное русское слово – пол? К чему эти лишние обозначения, зачем всё запутывать?»

Однако на самом деле некоторые вещи, простые и очевидные для нас, при ближайшем рассмотрении оказываются настолько сложными и запутанными, что для того, чтобы их распутать, приходится вводить новые термины. Кто такие в нашем понимании мужчина и женщина? Существуют ли мужские и женские качества характера? Да. Но врождённые они или приобретённые? Почему мы на основании внешности, имеющей признаки мужского или женского, ожидаем от человека, что он будет вести себя тем или иным образом? И вообще, есть ли в этом рациональное зерно?

Все мы, независимо от формы половых органов, рождаемся в этот мир совершенно нагими, с набором простейших реакций: плачем, когда больно, мокро или голодно, затихаем, когда все потребности удовлетворены. Вопрос, кто он, новорождённый человек, мальчик или девочка, далёк от его несформировавшегося сознания, как вопрос исследований лунного грунта. Но взрослые начеку! Они сразу же одевают младенца в голубые или розовые ползунки и начинают относиться к мальчикам и девочкам по-разному… В зависимости от цвета этих самых штанишек? Как ни смешно, оказалось, что да! Проводили эксперимент, в котором испытуемым показывали фото младенцев, произвольно называя пол, и просили их охарактеризовать. Так вот, тех новорождённых, которых считали девочками, люди обычно называли красивыми, нежными, мальчиков – сильными, активными. Если предполагаемая девочка на фото плакала, о ней говорили: «Она испугалась», если мальчик – «Он недоволен», «Он сердится».