Константин Безчасный - Клиническая архитектура ревности

Являясь сложным, многоаспектным чувством, ревность существует в условиях определенного эмоционального контекста и включает в свою орбиту целый спектр других разнокалиберных чувств: может сопровождаться недоверчивостью, сомнением по поводу верности другого; завистью, досадой, неприязнью по отношению к сопернику; беспокойством и страхом потерять любимого человека; страстным желанием вернуть его. По большей части ревность ретроспективна, в то время как зависть перспективна. Различная временная направленность феноменов связана с объектом желания: завидуя, мы страстно желаем иметь что-то, чем пока не обладаем; ревнуя, боимся потерять то, чем уже обладали.

Можно сказать, что зависть содержит угрозу ущемления прав другого человека на обладание собственностью, а ревность является реакцией на ущемление прав на собственность. Нужно отметить, что зависть преимущественно направлена на неодушевленные объекты (вещи, статус, репутацию, успех, качество, достижения и т. д.), а ревность – на конкретного человека (супруга, любимого человека, близкого родственника). Если предметом зависти является человек, то подразумевается не человек в целом, а его способности или чувства: по сути, мы завидуем сопернику не потому, что тот обладает кем-либо, а потому, что он обладает чьей-либо любовью, верностью, красотой, благополучием. В случае же с ревностью желание направлено именно на человека в его целостности: ревнуют определенного человека во всей совокупности его способностей, возможностей, чувств, а иногда и вопреки его способностям, статусу, репутации и т. д. Завидуют кому-то, но ревнуют кого-то к кому-то, т. е. проявляется преимущественная двойственность отношений зависти (здесь присутствуют тот, кто завидует, и тот, кому завидуют) и тройственность отношений ревности (есть тот, кто ревнует, его партнер и его соперник). Ревность, условно говоря, более социальна: для ее появления требуются как минимум три человека, в то время как для зависти достаточно двоих. В общественном мнении существуют различия в признании правомерности проявлений зависти и ревности . Зависть однозначно осуждается, поскольку направлена на лишение того, чем другой обладает по праву, т. е. против права частной собственности. С другой стороны, если мы придерживаемся идей не либеральной, а эгалитарной этики, осуждающей частную собственность (социально-утопической, коммунистической или анархистской), то и в этом случае будем осуждать зависть, поскольку зависть есть желание обладать этой собственностью.

Отношение общества к ревности гораздо сложнее, оно неоднозначно: с одной стороны, ревность, которая зачастую приводит к разрушительным результатам, не может считаться сугубо положительной ценностью; с другой – она является адекватной ответной и охранительной реакцией на разрушение сложившихся социальных связей (распад семьи) и потому функционально важна для сохранения стабильности отношений внутри общества. Таким образом, если зависть безоговорочно осуждается общественной моралью, то ревность в целом оправдывается.

Вопрос о том, что такое ревность и зависть – чувства, эмоции, особенности характера, грех, мировоззрение или мировосприятие, – волнует человечество издревле. В истории мировой культуры ревность и зависть рассматривались не только как устойчивые моральные категории, но и как основная тема философских и литературных трактовок. В древнегреческой философии рhthопоs (зависть) и dzelos (ревность) являлись синонимами, которые в одних контекстах заменяли и дополняли друг друга, а в других противопоставлялись и использовались как слова с разными понятиями: «глаз завидующий», «завистливое око», «достойный зависти», «ревностное отношение», «черная и белая зависть», «слепая ревность», «ревнивый взгляд».

Для понимания природы ревности и выявления особенностей взглядов на этот феномен в античной философии имели хождение две точки зрения, поддержанные, с одной стороны, авторитетом классических философов, а с другой – стоиков. И в том и в другом случае в ревности видели страсть, лишенную разумных оснований. Платон называл ревность страданием души, помещая это чувство в один ряд с гневом, тоской, горестью, завистью и любовью. Причина заключалось в том, что все они являются воспринимаемой душой смесью страдания и удовольствия: «Не найдем ли мы, что эти страдания полны необычайных удовольствий? Нужно ли нам упоминать о гневе, который и мудрых в неистовство вводит, много слаще, чем мед, стекает он в грудь человека, и об удовольствиях рыданий и тоски, примешанных к страданиям?» (Платон, 1999, с. 335–336). В ревности можно найти и положительные стороны, которые позволяют говорить о некоторой примеси «удовольствия»: например, она может возродить угасшую любовь, привнести в нее определенную новизну, яркость и свежесть. В принципе одно то, что ревность тесно связана с любовью, свидетельствует о том, что ее муки нужны для того, чтобы острее проявилась сама любовь.