Уве Бошмейер - О светлых красках души. Как мы учимся жить своей жизнью и за ее пределами

Раз в год в лесу близ моей деревни проходил праздник миссионеров. Африканские миссионеры с большим воодушевлением рассказывали про свою работу. Оркестр с тромбонами сопровождал действие, и я каждый раз испытывал сильный страх. Почему? Потому что я боялся, что через пару лет тоже стану миссионером и должен буду уехать в Африку.

При этом никто никогда мне о такой перспективе не говорил. Был ли это первый знак того, кем я когда-то стану? Эти люди были так убедительны, так беззаветно преданы своему делу, и это заражало… Но вместо этого я подумывал об изучении теологии. Об этой возможности со мной тоже никто не говорил. Еще в школе я с особым вдохновением читал книги по теологии. Все больше я ощущал необходимость передавать другим то, о чем я узнавал из книг. Два парня из обувного магазина внимательно слушали меня, когда мы прогуливались по полям, лугам и лесам, и то и дело останавливались, глядя в задумчивости на бесконечное мерцающее звездное небо. Мое решение изучать теологию становилось все крепче.

В итоге я выбрал теологию, потому что меня сильно впечатлил вопрос Мартина Лютера: «Как мне добиться благосклонности Бога?». Я учился прилежно, но не получил удовлетворительного ответа на этот вопрос от научной теологии. Позже я не получил его ни от прикладной теологии во время своей двухлетней службы священником в гамбургской церковной общине, ни в университете Гамбурга. То, что действительно было полезно, – это лекции моего начальника Гельмута Тилике. Он был великим антропологом и специалистом в области социальной этики. Более 5 лет я наслаждался возможностью работать с ним. Кроме того, он прекрасно умел найти подходящие слова. Его искусство заключалось в том, что он мог «вчувствоваться» в людей любого круга. Он приводил в движение души людей, которые его слушали. После работы с ним я стал счастливым священником в вузе, пока не понял, что работа со студентами слишком однообразна для меня.

Была ли дорога через теологию к моей сегодняшней профессии слишком долгой? Я с удовольствием вспоминаю тот час, когда я смеялся со своими солидными коллегами в аудитории Марбурга-на-Лане. Мы переводили текст с иврита и обсуждали его языковую банальность. Своим смехом я заразил остальных. Мы хохотали так громко, что пришла серьезная студентка и сделала нам замечание по поводу нашего неприличного поведения. Потом мы еще долго смеялись по поводу того, что мы так много времени вложили в изучение древних языков. Ведь многие важные работы древности были отлично переведены на немецкий.

С другой стороны, я не могу сосчитать все лекции, во время которых у меня по коже бежали мурашки, например, когда наш профессор в области Ветхого завета со слезами на глазах стоял у Стены плача в Иерусалиме и оплакивал горе Израиля. Постепенно я познакомился с разных перспектив с основами потускневшего христианского Запада и приобрел умение мыслить более широко. Но среди всего этого было нечто выдающееся по своей значимости: мысль, что нет ничего важнее, чем вопрос Гёте о «внутренней связи мира», что нет ничего важнее, чем это: встретить Бога в человеке. Я не жалею о том, что изучал теологию, несмотря ни на что.

Летом 1962 года, будучи студентом теологического направления, я имел возможность пройти практику в клинике алкогольной зависимости в Хаслахмюле близ Боденского озера. Эти 6 недель заложили основу всей моей будущей работы с людьми.

В первые три дня на меня никто не обращал внимания, напротив – если я подходил к группе людей, разговаривавших друг с другом, они сразу замолкали. Я понимал их, хотя чувствовал себя неуютно. Я был студентом, который хотел понаблюдать за людьми с экзистенциальными трудностями. Во всяком случае так, казалось, меня воспринимали те мужчины. И казалось, никто не замечал, что я побаиваюсь их, ведь они пережили намного больше меня.

На третий день меня подозвал к себе бывший известный берлинский футболист и предложил с ним прогуляться. Очевидно, мужчина был уважаем другими. И, таким образом, я вступил в беседу и с другими: откуда я? Что я делаю? Надолго я здесь? И т. д. К моему удивлению, вскоре мужчины начали рассказывать и о себе, почему они тут оказались, они рассказывали о своих женах и детях, о своих расставаниях, о тоске по семье. Часто у меня складывалось впечатление, что некоторые хотят оправдать свое пребывание в этой клинике. Передо мной! Перед студентом с его ничтожным жизненным опытом!