Евгения Солодовникова - Взрослые игры эгоистов

Пьер:

– Можно многое критиковать, но я этого не люблю. Я считаю, что нет смысла заниматься вещами несерьезными, потому что они остаются на задворках.

Небольшая московская зарисовка…

Через стекло витрины ресторана «Музей» на 1-й Тверской-Ямской улице невозможно было не заметить человека в черной тюбетейке и шелковом одеянии сочного красного цвета, сидящего в современном интерьере и что-то пишущего. К чересчур нетривиальному виду Александра Васильева уже привыкли и мы, а не только за границей. Художник чувствует себя естественно в любой обстановке. Возможно, умению сохранять гармонию с окружением помогает ему закалка, полученная в Азии.

– Как Вы считаете, всё же кто лучше творит женскую моду – мужчина или женщина?

– Мужчина, конечно. Женщины стараются себя украшать. Женщина-модельер наивна, именно, как женщина. В то же время 90 % мужчин – создателей моды принадлежат к неадекватной сексуальной ориентации. Когда они создают женскую моду, они создают это для себя, так как они себя видят в образе женщины, чтобы привлечь внимание мужчины. Вы верите, что натуральный мужчина будет думать про меха, кружева и бриллианты? Оставшиеся проценты безуспешны. Успешны все остальные.

Конечно, хочется выманить секрет, как ему всё удается. И, оказалось, он предельно прост. Он старается всё успеть и при этом не делать людям зла. Он убежден, что это возможно, если не идти по головам других. Мудро, не возразишь.

После ужина у Кардена состоялся обход владений. Ступая по отполированному паркету, про себя Женя отмечает "вроде из красного дерева". Дошли до одной из сфер и присели за круглым небольшим столом. Вокруг симбиоз своенравной путаницы и грациозной продуманности. Смеются и шутят в одной из коварных сфер – Карден, Вознесенский и Женя. Неожиданно всё под ногами завертелось, и они оказались на открытой террасе. Ни одной прямой линии. В тиши рая, словно голубые блюдца, утопают бассейны с блестящей соленой водой. Разбросаны лукавые и пластичные фигуры из гипса, дерева, бронзы. Чугунные человечки, белая гипсовая девушка, лежащая на боку, разбитая птица у входа на трибуну театра. Розыгрыши судьбы? Внизу Средиземное море, а перед ними открытый театр мест на 250–300. Женя чувствует земное тепло шелти, уткнувшейся мордочкой в ее колено.

«Следующая собака будет такой» – мечтает она. «Нет, только шар-пей» – читает вслух ее мысли Андрей Вознесенский. Он, пропустивший через себя шар-пейное чудо, знал, что пророчить на ее линии судьбы.

«Тебя, как тайского врача, экстрасенсорное начало ведет – рыча-рыча-рыча. Чары».

Ну, а Женя позднее убедилась, что «От сплетни шрапнельной и прочих скорбей спасает шар-пей».

Дни пролетают быстро, а с ними и годы. Шар-пей с печатью меланхолии на своей экзотической мордочке, мужественно встретил очередной Новый Год в закрытом элитном поселке, но по желанию друзей-собственников дома, в подвале. Очутился он тут из-за салюта, от которого в Москве дом ходил ходуном. Достойно подчинившись странным новогодним установкам, Нэнси все вытерпела, надеясь на дальнейшее понимание. Вышли на воздух после массового ура и прямо над Нэнси, пролетели петарды и оглушительный салют накрыл всех своим безумным ликованием.

Рисунок 8. После испытания салютом

Излечившись шоком от салюта, уже в Москве, когда муж был в командировке, Женя вышла в ночь с Нэнси в придомный палисадник. Открывает парадную дверь, и в него вцепляется мертвой хваткой пит-буль. Ее истошный крик и вырвавшееся наружу неистовство, чудовищным образом разомкнули клыки и, вот, Нэнси стоит ночью перед хозяйкой с немым возгласом "СПАСИ!". Промывка, дезинфекция и врач, всю ночь накладывающий бесконечные швы.

Андрей Вознесенский убежден, что муза поэта должна быть ведьмой, занятно, а художника… Об этом Женя поинтересовалась у Никаса Сафронова.

– Неписаные истины, что художники любят пышнотелых, потому что по энергетике художник все же сангвиник. В нем есть какой-то внутренний огонь, который зажигает. Надо его успокаивать.

Она ловит на себе бесконечную печаль взгляда. Отмечает в мыслях естественность и простоту. Бесспорно, он овладел высшей властью – повелевать собой. Он складывает кусочками впечатления, дерзко и ловко смешивая опыт истории и разные стили живописи, чтобы динамично пронести сквозь собственную душу и закрутить интригу уже на холсте, доводя до совершенства мельчайшие детали, фон и антураж. Сам о себе: