Алиса Дэшоу - Та, которой не было

– У меня сложилось впечатление, что у вас уже есть некоторые идеи на этот счет, Кэрри, это так?

– Да, доктор Роуз, если честно, то у меня действительно есть некоторые мысли по этому поводу.

– Можно вас попросить поделиться ими, и мы тогда вместе попробуем их проанализировать и интерпретировать?

– Из разговоров с матерью я знаю, что, в то время как он позволял себе бить меня, он все же никогда не дотрагивался до нее. И у меня такое чувство, что в те моменты, когда он орал на меня, он видел во мне равную, то есть сам чувствовал себя ребенком того же возраста, что и я. При этом мне известно, что его собственная мать была достаточно властной и категоричной особой. Я ее видела всего пару раз в жизни, первого даже не помню, а от второго у меня остались далеко не самые радужные воспоминания. Она как раз и раздавала ему пощечины направо и налево по любому поводу в воспитательных целях. Так как я не молчала ему и могла поспорить, в то время как моя мать никогда не ставила под сомнение его первенство в семье, он, возможно, видел во мне что-то общее с его матерью. Поэтому когда, даже во времена детского сада и начальной школы, я с ним начинала спорить, он бессознательно проецировал на меня образ своей матери. А те переживания, когда мне казалось, что мной что-то овладевает, чувство власти, превосходства, ледяного спокойствия и полнейшего контроля, возможно, действительно были не моими, а погружались в меня с его стороны. Я же была ребенком, и, думаю, мне просто легко было отловить эмоциональную атмосферу и вжиться в роль, которую мне отводили. Как вы считаете, доктор?

– Чтобы сказать свое мнение, мне для начала хотелось бы все подытожить. Я передам то, как поняла вас своими словами, а вы, Кэрри, подтвердите или дополните картину, хорошо?

– Да, доктор Роуз, хорошо.

– Итак, насколько я поняла, вы считаете, что вы напоминали некоторыми чертами своего характера отцу его мать. Каким-то образом он воспринимал ваше поведение так, будто вы ставили под сомнение его первенство в семье и авторитет. Это вызывало у него чувство агрессии и как следствие желание утвердиться. При этом запускался один и тот же сценарий, когда он видел в вас свою мать, проецировал на вас ожидания, как бы она себя повела в таком случае с ним, вы включались в игру и вели себя соответственно его ожиданиям. Я правильно изложила ситуацию?

– Да.

– Тогда думаю, что ваше объяснение вполне правдоподобно. Но что оно нам дает? Как это вписывается в вашу историю и сказывается на том образе, какой вы себя сейчас видите или хотели бы видеть в будущем?

– Это очень важный вопрос для меня, доктор. Дело в том, что несколько лет назад, когда я только начинала разбираться со своими психологическими проблемами и читать соответствующую литературу первая работа с этими воспоминаниями приносила мне огромные проблемы. Мне казалось, что со мной что-то не так, что, возможно, это я какая-то бракованная и неправильная, раз, стоило только моему остаться со мной наедине, как он сразу же выходил из себя и орал на меня. Мне казалось, что причина его агрессии во мне, что это моя вина.

– Теперь понятно. Кэрри, я согласна, это очень тяжелое переживание. К сожалению, действительно, так чаще всего и происходит с детьми. Если им не объяснять, они начинают верить, что причина всего происходящего кроется в них. А как теперь вы смотрите на ситуацию?

– Что я не была причиной этих вспышек гнева и ярости, я просто была зеркалом. Наверное, было бы лучше не включаться в игру, но я не знаю, возможно ли такое, может ли, ребенок, каким-то образом отстраниться или экранироваться от этого в лет 6 или 7.

– Не думаю, Кэрри. Мы постоянно включаемся в подобного рода игры, и это происходит даже с самыми опытными из нас, с профессионалами, вроде психотерапевтов и психиатров, которые консультируют десятки лет. Более того этот вопрос предполагает, что ваше включение в эту игру было чем-то нежелательным. Безусловно, испытывать на себе чью-то агрессию это очень травматичный опыт, особенно, для ребенка и особенно, если агрессию проявляет родитель. Но давайте теперь посмотрим на это несколько глубже, мы же не знаем, от чего он вас уберег. Как вам кажется, что хорошего могло быть в этих эпизодах?

– Знаете, доктор Роуз, у меня из головы не выходит то чувство ледяного спокойствия, превосходства, власти, контроля над ситуацией, которые тогда овладевали мной. Если так подумать, то ведь само по себе, это очень хорошее состояние, стабильное, как раз такое, которого мне не хватает сейчас. Я не говорю о том превосходстве, когда один человек сознательно показывает другому, что он выше его и тем самым пытается унизить. Это скорее безотносительное к другим чувство, когда есть глубокое осознание собственной целостности и ценности. Так должно быть чувствует себя мастер, который закончил грандиозный труд, и этот труд был признан и высоко оценен обществом. Такой мастер может гордиться своим мастерством и достижением, но весь фокус здесь на его труде, а не на том, что есть еще где-то какие-то менее удачливые или талантливые коллеги.