Юрий Можгинский - Либидо – это просто

Современные психосоматические теории также обращаются к механизму «оральной патологии». Например, такие болезни, как гастрит, язва желудка. Предположим, человеку свойственно сильное оральное сексуальное влечение. Но в обществе оно, мягко говоря, не поощряется. Стало быть, это влечение вытеснено в бессознательное, в ИД, заглушено. Как ему быть, если оно сильное? Оно не может немедленно проявиться в виде сосания груди, достижения быстрого удовлетворения в сексе, игры на рулетке и проч. Желание не может реализоваться как внешнее поведение («стыдно»!) и тогда оно «работает» внутри организма. Оно пробивает себе дорогу в форме повышенной желудочной секреции. Оно выливается не наружу (в казино, в пивной, сауне), а – вовнутрь, в желудок. Возникает, в частности, гиперсекреция желудочного сока, что и ведет к гастриту. Влечение находится под запретом цензуры и «уходит» в соматическую болезнь. Обыватели вполне справедливо полагают, что гастрит, язва – это те болезни, которые возникают «от нервов». Психоаналитики только уточняют: неудовлетворенных порывов, от запретов, от невозможности осуществить свои желания.

У лиц с «деформацией» орального этапа нарушается такая важная жизненная функция, как «полезная» агрессия, необходимая для адаптации в среде и достижения своих целей. Ведь для того, чтобы реализовать влечение, удовлетворить оральный инстинкт, надо завоевать объект. Заставить его удовлетворить свое желание (еды, ласки, тепла). Эта, если можно так сказать, полезная агрессия. Когда агрессивное начало в человеке недоразвито, он чаще испытывает чувство вины. Тогда любой шаг к агрессии, к адаптации в среде, принятие решения, связаны с самообвинением, постоянным и сильным сомнением. Иными словами, речь идет о формировании механизма невроза. При этом, у невротика в детстве, как правило, была оральная травма.

Что же выступает в качестве оральной травмы? Почему агрессии мало, а сомнений много? Скажем, у ребенка до года произошла длительная разлука с матерью. Она спровоцировала депрессию: плохой сон, снижение аппетита, плаксивость, пугливость. Отнятие от материнской груди на длительное время тоже является для младенца стрессовым моментом. Оно переживается им как «наказание-возмездие». В дальнейшей жизни любое подобное событие – незначительный стресс, разлука – вызывают тревогу, депрессию, преувеличенное ощущение ужаса пустоты и одиночества.

Удовлетворение орального инстинкта в раннем детстве должно благотворно влиять на человека. У тех индивидуумов, которые не испытывали стрессов на первом году существования, которые «исправно» получали удовлетворение оральных потребностей, во взрослой жизни формируется привычка к дозированному, в рамках приличий, получению всяческих удовольствий. У них не бывает патологических влечений, неадекватных, болезненных порывов, приводящих к социальной дезадаптации. Дети, которые выросли в спокойной обстановке, в заботе, которых кормили грудью, меньше страдают неврозами.

Данные о протекании оральной фазы сексуального развития могут быть только ретроспективными. Мы можем, на основе анамнеза, оценить этот период в целом: болезни матери, неполные семьи, пьянство, садистические черты характера родителей, брошенность детей. Клиницисты словно перебрасывают мостик от настоящего состояния больного к его возможным оральным деформациям. Мы узнаем об эмоциональном отвержении в раннем возрасте, о ранних стрессах, позднем начале кормления грудью, недостатке ласки, родительского тепла и т. д.

Именно так произошло с больной Б., 17 лет. Ее мать избегала близкого контакта с ребенком, кормила грудью только до трех месяцев. Родители заставляли девочку соблюдать строгий регламент поведения, приема пищи и т. д. В последующем жестко контролировали ее поведение, круг общения, чтение, просмотр телепередач. С 13 лет Б. стала проводить время в антисоциальной компании, прогуливала школу, алкоголизировалась, дралась, сделалась «панком». Со своим знакомым жила в заброшенном деревенском доме. Изумленные родители и не подозревали, что подсознание девушки восстанавливало справедливость, добирало свое, стремилось получить свою часть «орального пирога». Отсюда – неудержимая тяга к наслаждению «битвой жизни».

Другая больная, тоже 17 лет. Ее мать по характеру странная, эмоционально-лабильная, к дочери всегда относилась без теплоты и заботы, игнорировала ее просьбы, проявляла бездушие и жестокость. В раннем возрасте отвергала ее просьбы, желания, считала, что все капризы должны пресекаться. Отец алкоголик, с семьей не живет. В 14 лет девушка начала посещать компании подростков, увлекающихся книгами Толкиена. Стала конфликтной, негативистичной, выгоняла мать из дома. Обливала водой кошку и выбрасывала ее зимой на балкон. На замечания матери начинала крушить в доме мебель, однажды выбросила из окна телевизор.