Юрий Можгинский - Либидо – это просто

– И моя бывшая любовь.

– Она изменилась.

– Как это объяснить?

– Думаю, все дело в фотоаппарате, – предположил Леня. – Он иногда фиксирует то, что мы не замечаем.

– Что же он зафиксировал в данном случае?

– Она много страдала, – отметил буддист. – Это отразилось в ее фотографическом образе, наложило свой отпечаток… Она постарела, потеряв себя. Заглушив в себе первую любовь, естественность чувства. От этого она и выглядит старше на фотографии. То, что не замечали другие, безжалостно отразилось на снимке.

Приятели вышли на воздух. Поздняя улица была вычищена свежим ночным ветерком. Не хотелось думать о миллиардере и угрозе убийства.

– Будешь ли ты со мной откровенен? – спросил Леня.

– Конечно, буду, – ответил адвокат со всей искренностью, на которую только способен.

– Если моя пациентка, действительно, была твоей любовницей, ты должен что-то знать о ней. Что-то такое, что могло бы мне помочь.

Юрист ответил сразу, будто эта мысль давно мучила его и требовала выхода.

– Я сейчас кое-что скажу тебе… Вот тебе вся правда. Мы как-то остались с ней, с Ириной, на кухне. Я принес ананасы. Мы выпили шампанского. Не непременно хотелось ананасов и холодного шампанского. И произошло то, что иногда случается между мужчиной и женщиной.

– Ха-ха.

– Я говорил уже, что у нее были проблемы глотания пищи. Вероятно, для нашей близости она подсознательно выбрала именно кухню. Вот тебе и зацепка! Частица того знания, которое должно тебе помочь.

Они подъехали к метро. Леня вышел из машины и проводил юриста к вестибюлю.

– Вчера я читал Фрейда, – произнес он.

– Да, неужели?

– Понимаешь, желание сексуальной близости страшит человека, поскольку он считает это грехом. И чтобы уйти от греха, он борется с вожделением.

Леня посмотрел в глаза юриста. Он искал поддержки своей психоаналитической гипотезы.

– Продолжай, – сказал адвокат.

– Вот мой доморощенный анализ. Твоя Ирина жаждет повторить наслаждение, вернуться в тот счастливый миг. Видимо, тогда, на кухне, ей было хорошо. Это ее сильно освежило. Она стремится теперь пережить все заново. Но она также понимает, что этого нельзя делать, будучи замужней. Страх распространился на все, что связано с кухней. Поскольку секс ассоциирован в ее сознании именно с этой частью дома, она боится всего – завтраков, обедов и ужинов. Боится вообще туда заходить.

Озвучив свою догадку, Леня посмотрел на юриста торжественным и вместе тревожным взглядом.

– Позволь, я сформулирую свой вывод. Итак, Ирина, выйдя замуж за миллиардера, оказалась в ловушке. За ней следят охранники, каждый ее шаг под контролем. У нее украли свободу. И она вспомнила о тебе. Нашла тебя в интернете. Я уверен, она хотела возобновить знакомство с тобой. Ирину влекло к тебе, как к источнику ее свободы. И в то же время она тебя боялась. Ведь она была замужем. Но каждый раз, заходя на кухню, она вспоминала ту близость. Она рвалась опять к тебе и одновременно боролась с этим чувством. Вот почему она стала избегать кухни и противиться приему пищи.

Буддист восторженно продолжал:

– Мой главный вывод: надо ее освободить. Освободить от желания. А какой способ освобождения самый лучший? Конечно, дать ей то, что она хочет.

– То есть, если я тебя правильно понял, удовлетворить ее желание любви?

– Верно. Лучший способ справиться с влечением – уступить ему. И я знаю только одного человека, способного на такое…

Юрист сразу догадался, кого он имеет виду Леня.

– О, нет!

– Ты правильно меня понял. Ты сам должен сделать это!

– Ни за что на свете!

Буддист разгадал механизм болезни своей пациентки, и видел только один способ ее лечения. Он продолжал настаивать:

– Но ведь никто, кроме тебя, никогда не доставлял ей столько сексуальной радости!

– Это невозможно, – повторил аналитик. – Нельзя дважды войти в одну и ту же… кухню.

– Нет! Это возможно. Нет ни прошедшего, ни настоящего, ни верха, ни низа…

– Да, в дзэн все едино. Но как быть с ревнивым миллиардером?

– Приказывать я, конечно, не могу…

Леня вызвал миллиардера на беседу. Он решил идти, что называется, ва-банк.

Толстяк приехал в офис Лени и вывалил на стол упаковки лекарств.

– Что это? – спросил буддист.

– Вот! – закричал богач. – Все это я давал ей. Вот, антидепрессант, самый лучший, самый дорогой. Коробка – восемь тысяч. А вот это транквилизатор, прямо из лаборатории.

Миллиардер был уверен в силе препаратов. Между тем, уже давно известно, что их вклад в лечение неврозов, в самом лучшем случае, не превышает пятидесяти процентов. Дальше искусство медикаментов заканчивается и начинается неизвестная зона. Почва и судьба, так сказать.