Валентина Кляйн - 7—7. Матрица Души. Психотерапия эмоциональных травм методом пустого стула

Через неделю она снова пришла на консультацию.

Тамара: Я хотела поблагодарить вас за то, что вы тогда перед уходом меня обняли. Оказывается, это было так важно для меня.

Поясню этот вопрос тактильного контакта: обнимать клиента или нет?

Даже при всей очевидности ответа бывают случаи, когда моя готовность обнять портила отношения с клиентом.

Была однажды ситуация с женщиной, назовём ее Настей, которая начиналась схожим образом. После особенно тяжёлой и трогательной терапии мне также захотелось ее обнять.

Затем ещё три месяца подряд я обнимала ее на прощание. Она улыбалась. В какой-то момент ее взорвало от возмущения.

Настя: И вообще, я все это время терплю. Я не выношу, когда ко мне кто-нибудь прикасается! Я лишь из вежливости соглашаюсь и улыбаюсь. Но мне надоело это терпеть! Не трогай меня больше!!!

У меня от полной неожиданности было ощущение, что меня огрели по голове дубиной.

Валентина: А что же ты молчала? Ещё и 3 месяца?!!!

Конечно, позже мы выяснили с ней, с чем была связана непереносимость прикосновений. Вышли на поверхность ситуации физического насилия в ее жизни, которые ранее она не хотела обсуждать в терапии.

Лейкопластырь я, конечно, прилепила себе на голову, обосновав, что и почему, но звон в ушах остался надолго.

Теперь я со своей теплотой стараюсь медленнее подходить к клиенту. Мало ли что мне хочется, может, человеку это совершенно не нужно.

То есть обниматься подхожу уже с каской на голове: «А можно ли тебя сейчас обнять? А тебе точно это нормально? Ты точно не терпишь? А то всяко бывает…»

Вернёмся к Тамаре.

Тамара: После нашей с вами встречи я сначала 3 дня ходила как контуженная. Мне было очень плохо. Я никак не могла поверить, что, оказывается, я так боюсь свою мать. У меня это просто не укладывалось в голове. Как вы вообще все это сделали, что из меня все это достали? Иногда мой мозг отказывается верить, что все, что было на прошлой консультации, правда. Словно было не со мной.

Как будто мое представление о мире разорвалось на кусочки. А как по-новому – непонятно. Как теперь общаться с матерью, о чем с ней говорить и говорить ли вообще – одни вопросы без ответов.

На четвёртый день меня стало отпускать. На 5-й день пришла ТАКАЯ ЛЕГКОСТЬ!!! У меня было ощущение, что я выросла ростом. Пришло чувство ровной и прямой спины. Я стала с удовольствием проходить мимо зеркала и охотно поглядывать на себя. У меня словно подбородок теперь все время немного задран. Блин, я так классно никогда себя не чувствовала. Валентина, мне кажется, словно я ТОЛЬКО СЕЙЧАС ЖИТЬ НАЧАЛА. Я вам так благодарна.

Тамара стала плакать.

Валентина: От какого чувства ты сейчас плачешь?

Тамара: С одной стороны, меня переполняет благодарность к вам. С другой стороны, я плачу от горечи, что 34 года жила в том панцире трехлетней напуганной девочки. Я даже не ощущала этот панцирь, пока не избавилась от него. Я даже не знаю, какими словами описать, какую легкость я сейчас ощущаю. Вы меня понимаете?

Мы часто не чувствуем свой панцирь, пока не избавимся от него.

Валентина: Конечно, понимаю. Я тоже когда-то отрабатывала как клиент то же самое. Это чувство изменения роста и возраста мне знакомо. И эта легкость знакома. У меня самой были ощущения, что я скинула огромные тяжелые кандалы с ног, которые даже не чувствовала, пока не сняла их на терапии. Я хорошо тебя понимаю, Тамар.

Тамара: Ещё я стала огрызаться с матерью по телефону. Раньше я ежедневно ей звонила. Сейчас стала раз в два-три дня звонить. Она всегда постоянно кого-то обсуждала. Какие эти родственники плохие, а какие вон те знакомые ещё хуже. И все разговоры только такие. Мне не нравились эти беседы. Но я уклонялась, чтобы не связываться с ней. Ну, типа молча поддакивала междометиями.

А сейчас я стала не молчать, а высказывать ей своё несогласие. Я стала защищать тех родственников, которых она грязью поливает. После третьего моего захода она не выдержала и бросила трубку. Настолько для неё неожиданно и непереносимо, что у меня есть своё мнение, отличное от ее. Раньше бы я себя просто уничтожила виной из-за того, что расстроила маму. А сейчас мне было наплевать.