Эрик Берн - Игры, в которые играют люди. Люди, которые играют в игры (сборник)

Лучше всего умеют приспосабливаться или отказываться матери маленьких детей. С удивительной пластичностью воспринимают они множество небольших поздних и десятки ранних зажиганий повседневной жизни. Но если они этого не делают, то становятся раздражительными, и это первый признак неисправимого наложения и первое указание на необходимость отдыха. Наложение вмешивается в сексуальную активность у лиц обоего пола, действуя как средство, снижающее половое возбуждение. Напротив, секс — отличное противоядие против наложения, и для большинства пар неделя или даже уикенд вдали от детей восстанавливают сексуальное желание, потенцию и заменяют раннее и позднее зажигание радостным предвидением и теплыми воспоминаниями. Большинство нормальных ранних и поздних зажиганий длится не дольше шести дней, так что двухнедельный отпуск позволяет выгореть поверхностным поздним зажиганиям, после чего наступают несколько дней безмятежной жизни, а потом снова неожиданно вторгается раннее зажигание, усложняя ситуацию. Но для ликвидации глубокого раннего и позднего зажигания двух недель недостаточно; нужен отпуск по крайней мере на полтора месяца. Раньше, когда месяцу в Европе предшествовало семидневное плавание через Атлантический океан, отпуск проходил более спокойно, чем в наши дни с самолетами и разницей во времени, что само по себе является трудным испытанием.

Нормальный механизм для приспособления к раннему и позднему зажиганию, вероятно, сны. Доказано, что люди, которых экспериментально или в порядке наказания лишают способности спать и видеть сны, постепенно впадают в состояние, напоминающее психоз. Следовательно, сон необходим, чтобы предотвратить наложение и его вредные последствия. Поскольку такие снотворные, как барбитураты, сокращают фазу сна с быстрыми движениями глаза, они не способствуют ассимиляции раннего и позднего зажигания; неассимилированное наложение может «откладываться» в какой-либо части тела, что приводит к «психосоматическим» заболеваниям. Но это иногда предпочтительнее длительной и сильной бессонницы.

Многие философы, рассуждая о человеческой жизни, рекомендуют «жить день за днем». Это не означает жить моментом или жить без организации и планирования будущего. Многие из таких философов, как, например, Уильям Ослер, были высокоорганизованными людьми, которые удивительно успешно планировали свою карьеру. На современном языке «жить день за днем» означает вести тщательно организованную жизнь, ежедневно нормально спать, так, чтобы день заканчивался без раннего зажигания, поскольку завтра хорошо спланировано, и начинался без позднего, так как вчера было тоже хорошо организовано. Это наилучший способ преодолеть несчастья, которые угрожают обладателю плохого сценария, и привести его к счастливому завершению.

Похоже, что у каждого человека в голове сидит маленький фашист. Он гнездится в глубочайших пластах сознания (Ребенок в Ребенке). У цивилизованных людей он обычно погребен под слоями социальных идеалов и навыков, но при наличии соответствующих разрешений и предписаний (как неоднократно свидетельствовала история) он может освободиться и расцвести пышным цветом. В менее цивилизованных слоях общества он и вовсе не скрывается и ждет первой благоприятной возможности для самовыражения. В обоих случаях это мощное средство, продвигающее сценарий: в первом случае — тайно, подспудно и иногда безотчетно; во втором — открыто, грубо и даже гордо. Но можно утверждать, что тот, кто не осознает наличия этого маленького фашиста в себе, утрачивает над ним контроль. Он перестает думать о своем поведении и сам не понимает, в каком направлении движется. Хороший пример представляет собрание «консерваторов», один из которых замечает, что восхищается некоторыми азиатскими племенами, которые так хорошо следят за своими природными ресурсами, «гораздо лучше, чем мы». Гуманист возражает: «Да, но у них ужасающая детская смертность». «Хо-хо, — говорит „консерватор“, — ну и что с того? Детей на свете и так слишком много».

Фашистом можно назвать человека, который не уважает жизнь других и рассматривает ее как свою добычу. Это высокомерное отношение, несомненно, является реликтом доисторического сознания, дошедшей до наших дней радостью каннибализма и массовых убийств. Для охотящихся хищных антропоидов безжалостность означает эффективность, а жадность мотивируется голодом. Но по мере развития человеческого мозга в процессе естественного отбора эти качества не исчезли. Когда они перестали быть необходимыми для выживания, исчезла прямая связь между ними и первоначальной целью — раздобыть обед на сегодня, — и они превратились в необязательную роскошь, которой один человек может наслаждаться за счет других. Безжалостность превратилась в жестокость, жадность — в эксплуатацию и воровство. Поскольку добыча — сырое мясо и особенно человеческое мясо — сменилась более удобными для усвоения продуктами, эти тайные свойства человека стали направляться на удовлетворение психологического голода. Удовольствия пытки сменили наслаждение еды или стали предшествовать ему. «Хе-хе» происходит от «ням-ням». Стало менее важным убить его (или ее), чем видеть и слышать его (или ее) мучения и крики. Такова сущность фашизма: поиски жертвы, которую можно пытать и унижать, доказывая ее слабость.