Эрик Берн - Игры, в которые играют люди. Люди, которые играют в игры (сборник)

Дети очень рано начинают осознавать, что их родителям свойственно поворачиваться к миру тем или иным боком, но не знают, как это оценить, пока не достигают возраста юности. Если они живут в семье, где существует поведение «передней комнаты» и поведение «задней комнаты», они могут с негодованием отвергнуть такую установку как признак лицемерия мира. Женщина берет с собой на прием восемнадцатилетнего сына, приехавшего домой из колледжа на каникулы. Она заказывает себе мартини, но ему не разрешает, хотя знает, что он любит выпивку и часто выпивает. Члены группы часами слушали ее жалобы на пьянство сына. Теперь они соглашаются, что для нее лучше было бы либо совсем не заказывать выпивку, либо позволить ему выпить с ней, ее же поведение только закрепляет в нем сценарий алкоголика.

На сценарном языке передняя комната символизирует антисценарий, где властвуют родительские предписания, а задняя представляет сам сценарий, где и совершается подлинное представление.

Юность — это период, когда человек колеблется, когда он мечется между сценарием и антисценарием. Он старается следовать предписаниям родителей, потом восстает против них, но обнаруживает, что все-таки следует программе сценария. Он видит тщету своего сопротивления и снова возвращается к предписаниям. К концу периода юности, когда он, например, заканчивает колледж или службу в армии, он уже принял решение: либо успокаивается и продолжает следовать предписаниям, либо уходит от них и катится по наклонной плоскости прямо к сценарному выигрышу. Скорее всего он будет продолжать идти таким курсом, пока не достигнет сорока лет, когда начинается второй трудный период. В это время он, если следует родительским предписаниям, постарается их нарушить: разводится, уходит с работы, отказывается от прибыльных сделок или по крайней мере красит волосы и покупает гитару. Если же он далеко зашел в своем падении согласно сценарию, то присоединяется к анонимным алкоголикам или обращается к психотерапевту.

Но именно в период юности он впервые начинает осознавать, что может сделать независимый выбор; к несчастью, это ощущение независимости может быть частью иллюзии. На самом деле обычно он колеблется между предписаниями Родителя своих родителей и провокациями их Ребенка. Подростки, употребляющие наркотики, не обязательно восстают против родительской власти. Они восстают против лозунгов Родителя, но, поступая так, могут следовать демонскому вызову, «безумному Ребенку» тех же самых родителей. «Не хочу, чтобы мой сын пил», — говорит мать, заказывая очередную порцию выпивки. Если он не пьет, он хороший мальчик, мамин мальчик. Если пьет, он плохой мальчик, но по-прежнему мамин мальчик. «Не позволяй никому запускать себе руку под юбку», — говорит отец дочери, поглядывая на юбку официантки. Как бы дочь ни поступила в таком случае, она остается папиной дочерью. Она может очень вольно вести себя в колледже, а потом исправиться, либо может сохранять девственность до замужества, а потом иметь множество связей. Но и юноша, и девушка могут принять собственное решение, освободиться от своих сценариев и жить по-своему. Особенно если они получили разрешение идти своим путем, а не разрешение «решать все самому (пока следуешь моим советам)».

У ребенка свой образ мира, совсем не такой, как у его родителей. Это сказочный мир, полный чудовищ и волшебников, и такое представление сохраняется на всю жизнь и образует архаический фон сценария. Простой пример — ночные кошмары и страхи, когда ребенок кричит, что в его комнату забрался медведь. Приходят родители, включают свет и показывают ему, что никакого медведя нет, или начинают сердиться и велят ему заткнуться и спать. В любом случае Ребенок знает, что в его комнате все равно есть медведь. Подобно Галилею, он восклицает: «И все-таки она вертится!» Как бы ни обошлись с ним родители, они не в силах отменить факт наличия самого медведя. Разумный подход означает: когда появится медведь, придут родители и защитят, а медведь спрячется; если родители выходят из себя, это означает, что ребенку придется самому справляться с медведем. Но и в том и в другом случае медведь остается.

К тому времени, как человек становится взрослым, его образ мира, или сценарная декорация, делается гораздо сложнее и тщательнее скрывается, если только не сохраняет свою первоначальную искаженную форму в виде иллюзий. Обычно, однако, образ мира неощутим, пока не появляется в снах, и тогда неожиданно поведение пациента становится последовательным и понятным.