Эрик Берн - Игры, в которые играют люди. Люди, которые играют в игры (сборник)

Сценарный аппарат Неудачника состоит из предписаний, провокаций и проклятия. Это элементы сценарного контроля, и они надежно закрепляются в сознании к шести годам. Чтобы иметь возможность сопротивляться этому программированию, ребенок получает внутреннего демона и вдобавок иногда снабжается внутренним освобождением. Позже он получает возможность понимать лозунги, и это дает ему антисценарий. Тем временем он изучает образцы поведения, которые служат и сценарию, и антисценарию. У Победителя аппарат тот же самый, но он лучше приспосабливается, у него обычно больше разрешений, и потому он более независим. Но у всех людей сохраняется внутренний демон, приносящий неожиданное удовольствие или горе.

Следует отметить, что сценарные орудия — это параметры, которые задаются человеку, они указывают на пределы, которыми он ограничен. А образцы поведения, которые человек усваивает от родителей, включая их игры, указывают ему, как в реальности упорядочить свое время. Таким образом, сценарий — это завершенный план жизни, указывающий границы и упорядочивающий то, что внутри них.

Возраст от шести до десяти лет психоаналитики называют латентным периодом. Это локомоторная, то есть двигательная стадия, когда ребенок не может усидеть на месте, стараясь обойти все окрестности и как можно больше увидеть. Пока что в его распоряжении только набросок — протокол будущего сценария. Однако, оснастив свой сценарий аппаратом, он превратится в человека, имеющего цель жизни. И в сказках его интересуют уже не серые волки и говорящие чудовища, а сами люди.

Ребенок, который родился, чтобы жить и любить вечно, может изменить свои намерения в возрасте от пяти до шести лет, когда его ограниченный жизненный опыт подскажет ему решение умереть молодым или, чтобы не рисковать, никогда больше никого не любить. А может, родители научат его, что жизнь и любовь стоят риска. Как только решение принято, он знает, кто он такой, и начинает присматриваться к миру, задавая себе вопрос: «Что происходит с такими людьми, как я?» Он знает, каким будет предполагаемый выигрыш, но не очень отчетливо представляет себе, на что он похож, насколько он ему понравится и как ему его добиться. Проще всего подыскать сюжет или схему, к которой подойдет весь его сценарный аппарат; ему нужен герой, способный указать путь. Он также тоскливо поглядывает по сторонам в надежде отыскать героев с аналогичным сценарным оборудованием, которые пошли другим и, возможно, более счастливым путем, надеясь найти вход или выход для себя.

Сюжеты и герои встречаются в историях, которые он читает сам или которые ему читают или рассказывают люди, достойные доверия: мать, бабушка или друзья на улице, а иногда и теоретически подкованный воспитатель детского сада. Когда ребенок слушает сказку, сам процесс порой становится для него более реальным и захватывающим, чем ее содержание. Что происходит между матерью и ребенком, скажем, после слов: «Ты почистишь зубы, и я тебе почитаю», и до того, как она пожелает ему спокойной ночи и плотнее подоткнет одеяло? Что спрашивает он, прежде чем уснуть, и как именно она подтыкает одеяло? Такие моменты помогают облекать сценарий плотью, в то время как сюжет сказки или истории из книги дают ему скелет. В конечном счете он получает то, что искал: а) героя, на которого он хотел бы походить; б) злодея, которого мог бы простить; в) тип человека, каким он хотел бы стать; г) фабулу — набор возможностей, позволяющий переключаться с одной на другую; д) набор персонажей, тех самых, кто мотивирует переключения; и е) характер — набор этических стандартов, который позволяет оправдывать чувства гнева, боли, вины, сознания своей праведности или торжества. Если позволят внешние обстоятельства, жизнь человека будет построена в соответствии с планом, который он создал на основе этого скелета. По этой причине важно знать, какова была его любимая сказка в детстве, потому что таков будет сюжет его сценария со всеми его недостижимыми иллюзиями и трагедиями, которых можно избежать.

В этот же период ребенок пытается определить, какие чувства он будет пускать в ход. Он уже испробовал различные чувства попеременно — гнев, боль, чувство вины, страх, сознание своей правоты, недоумение, торжество — и знает, что большинство из них в семье встречают равнодушно или с осуждением, а какое-то одно — заслуживает одобрения и приносит осязаемые результаты. Именно оно-то и станет его отмычкой. Чувство, встречающее одобрение, становится своего рода условным рефлексом, который может сохраниться на всю жизнь.