Ирина Млодик - Жизнь взаймы. Как избавиться от психологической зависимости

– Да неужто не можешь? Шибко занята, что ли? Давай садись есть! – Ларка гремела тарелками, раскладывая по ним салат. – Поешь и в ванну, мыть голову, подстригу тебя еще, а то на человека не похожа, чисто йети. И плед свой оставь уже, вцепилась.

– Да не пойду я никуда завтра, чего ты придумала. Чему я могу научить?

– Завтра тебе учить и не придется. Это же понятно, что сначала смотрины, посмотрят на тебя, с мальчишечкой познакомишься, выяснишь, что у него не так, с умным видом скажешь, что тебе нужно программу подготовки определить. Только не забудь про эту программу сказать обязательно, Вознесенская все время про нее спрашивала. А я ей говорю: «Да Татьяна каких только программ не придерживалась!»

– Вот что ты брешешь! Я же не делала никогда ничего подобного! И вообще, кто она такая, эта Вознесенская?

– Ну ты как из тундры! Сериал «Четыре женщины» не смотрела, что ли? Она там Евдокию играла. Шатенка. Вообще-то она рыжая, конечно, и цвет в сериале ей как-то по-идиотски подобрали, совершенно гасит ее лицо…

– Подожди, что ты несешь? Как я к ней пойду? Я же ничего не знаю. Как ты могла что-то пообещать, даже меня не спросив?

Диалог на повышенных тонах продолжался до позднего вечера, и чем больше они спорили, тем страшнее становилось Тане. Желание пойти росло, но и оторваться от дивана она не решалась. У нее возникало ощущение, что у нее забирают что-то очень важное, но сопротивляться всему этому тоже не было сил.

Статусность актрисы, которую она не знала, поскольку давно не смотрела телевизор, как-то заранее напрягала. Жила Вознесенская в элитном загородном поселке и явно была не из бедных. Встал вопрос: что надеть? Джинсы и майку Ларка сначала забраковала, но потом махнула рукой: «Иди, но только сверху – пиджак». Пиджак на Тане болтался, как на вешалке, но выглядела она в нем и правда поприличнее.

Явиться нужно было к десяти утра, а встать с учетом долгой дороги – не позже семи. Отвыкнув от таких ранних подъемов, Таня боялась проспать (зря боялась, Ларка вставала в шесть тридцать) да вдобавок ко всему еще и проворочалась полночи. Так что вид поутру у нее был, мягко говоря, не очень, несмотря на новую стрижку. Краситься в «убедительный блонд» она отказалась и крепко держала оборону против Ларкиных посягательств. Завтрак в горло не лез, настроение было ниже плинтуса, мир казался недружелюбным, а жизнь – бессмысленной.

Дом Вознесенских она нашла с большим трудом, хорошо еще, вышла с запасом времени. GPS на телефоне вводил ее в заблуждение, показывая проходы, которых на самом деле не существовало, и несколько раз она упиралась в какие-то строительные свалки и тупики.

На место Таня прибыла за пять минут до назначенного времени. А дальше что? Перед ней был забор, и она не знала, что делать: то ли подождать, то ли стучать-звонить. Мелькнула мысль: «А может, уйти?» Она почувствовала себя бродяжкой, пришедшей просить подаяние, и даже итальянский пиджак не спасал положение.

Вдруг калитка распахнулась, и Таню чуть не сбил высокий молодой парень. Короткий ежик русых волос и темно-серые испуганные глаза. Нет, не испуганные, скорее злые.

– Вы что тут стоите, девушка? Вам кого? – он посмотрел на нее с досадой.

– Я к вам… я репетитор, – пролепетала она, проклиная себя, что не спросила у Ларки имя-отчество хозяйки дома.

– А, так вы к маме? Репетитор для Егора?

– Да, по русскому языку. Ваша мама вчера договорилась…

Но он уже не слушал, отскочил вглубь двора и крикнул:

– Мам, тут к тебе девушка, я ушел…

Парень торопливо обогнул Таню, чуть не толкнув плечом, и помчался по улице в сторону электрички.

Она робко вошла во двор, отметив, то никто не торопится ее встречать. Во дворе было неуютно: валялись какие-то непонятного назначения вещи, в углу – остатки строительных материалов, к дому вела начатая, но недостроенная дорожка из причудливой плитки.

Все более робея, Таня подошла к двери и стала искать звонок, которого там, конечно, не было. Через пару томительных минут она начала стучать, сначала тихо, потом сильнее, но ей никто не открыл. Таня прислушалась: на соседнем участке плакал младенец, вдалеке – гул электричек, в самом доме – полная тишина. Набравшись смелости, она повернула ручку и вошла.

В холле, который, вероятно, переходил в гостиную, было пустовато. Ощущение, что сюда только переехали, обострялось неразобранными коробками в углу и еле уловимым запахом штукатурки. Таня мялась на пороге, не решаясь подать голос или пройти дальше. Отчаянно захотелось развернуться и бежать, но это было бы глупо – она же не маленькая, в конце концов.