Коллектив авторов - Консерватизм и развитие. Основы общественного согласия

Оговоримся, что большинство консерваторов считают нужным подчеркнуть конструктивный, неконфронтационный характер такого антизападничества: оно отнюдь не предлагает изоляционизм, а призвано лишь создавать преграды… тому, что может разрушать нашу собственную цивилизационную и национальную идентичность.

Среди обоснований запроса на консерватизм некоторые эксперты (чаще – консерваторы, но не только они) упоминали опасность для России нынешних норм западной морали и секуляризации, этой гендерной свистопляски, которая устроена на Западе сейчас, и ювенальной юстиции. Эти страхи носят порой максималистский характер: Не завершится все это однополыми браками… Ясно совершенно, что лет через пять будет поставлен вопрос о полигамии… Другой пример: Сегодня новые цветы [моральные ценности] отрицают право за традиционной семьей на существование… это фундаментальное нарушение принципов плюрализма и демократии… эти новые формы… осуществляют агрессию по отношению к традиционной семье.

Такая опасность, как правило, подавалась как гипотетическая: попыток оценить или охарактеризовать реальное состояние в этих сферах в России практически не наблюдалось. Акцентирование тематики «культурного консерватизма» для продвижения повестки дня консерватизма политического обычно и для политической практики западных консерваторов (как «традиционных», так и «новых» – в определениях, данных в Главе 1), однако западные консерваторы имеют вполне прагматичную политическую программу, тогда как отечественный консерватизм, как показано ниже, развернутой политической и социально-экономической доктриной не обладает.

В трактовках наследия российского консерватизма экспертами наблюдается достаточно высокая степень консенсуса. Основателем консервативной традиции в русской общественной мысли единодушно признается Н. М. Карамзин с его «Записками о старой и новой России», во многом определившими базовые установки для российского консерватизма. С ним связываются как общее начало консервативной мысли, совпадающее по времени с оформлением консерватизма в Европе, так и зарождение традиций, сохраняющихся и поныне: «властецентричность» (с оговоркой, что речь идет не о деспотизме), государственничество и умеренная критичность по отношению к власти со стороны гражданского общества. Некоторые эксперты утверждают, что именно от Карамзина – не только философа, но историка и писателя – ведет начало «литературоцентричность» российского консерватизма. Они отмечают значительную роль литераторов как «властителей дум», глубокое философское и нравственное начало классической русской литературы (чаще всего в этой связи упоминается литературное наследие Ф. М. Достоевского и позднего А. С. Пушкина).

Главные черты дореволюционного консерватизма, на которые обращают внимание эксперты:

1. Интеллектуальное богатство и сложность, сочетание в творчестве одних и тех же философов различных традиций – консервативной и либеральной, автократичной и демократичной, религиозной и светской: Весь русский религиозный ренессанс… – это всё универсалистские концепции. Такое положение характерно и для Запада, но в России оно было распространено шире, поскольку консерваторы (возможно, за исключением тех, кто занимал государственные посты) не были вовлечены в борьбу конкурирующих партий или иных политических сил, а потому в своем творчестве были свободны от ограничений, накладываемых политической борьбой. Концепции этих философов и мыслителей универсальны, стремятся к познанию и объяснению мира и просвещению как элиты, так и народа.

Совмещение либеральных и консервативных подходов – иногда в виде конструктивного синтеза, иногда внутренне противоречивое – проявлялось и в политической жизни России. В частности, это касалось правовой сферы: как и в западном консерватизме, в русской консервативной традиции ценность права никогда не преуменьшали. Верховенство права – это одна из ведущих консервативных ценностей, это то, что ставится вслед, скажем так, за религиозностью. Как показано ниже, эта отечественная традиция в современном консерватизме, к сожалению, на данный момент не возродилась.

2. Самостоятельность русской традиции. При хорошем знании европейской интеллектуальной жизни и несомненной принадлежности российской общественной мысли к европейской традиции того времени, российский консерватизм самобытен. Влияние западных концепций и восприятие их элементов, несомненно, имело место, но они становились частью российской интеллектуальной культуры. По оценкам независимого эксперта, мы получаем такой укол иглы с Запада, каких-то идей, но перерабатываем это в нечто совершенно органическое. Вот так было с начала XIX в., когда возникла оригинальная русская социальная, политическая мысль.