Коллектив авторов - Междисциплинарные проблемы средового подхода к инновационному развитию

Здесь представляется уместным еще раз (рекурсивно) вернуться к конструкции научного познания по В. С. Степину. Неклассическая и постнеклассическая наука (соответственно неклассическая и постнеклассическая рациональность) в ее эпистемологическом измерении характеризуется, согласно В. С. Степину, расширением поля рефлексии над деятельностью. Помимо прочего, это означает учет «соотнесенности получаемых знаний об объекте не только с особенностью средств и операций деятельности, но и с ценнностноцелевыми структурами». И далее Степин подчеркивает, что «возникновение нового типа рациональности и нового образа науки не следует понимать упрощенно в том смысле, что каждый новый этап приводит к полному исчезновению представлений и методологических установок предшествующего периода». [56] Степин В. С. Теоретическое знание. Москва, 2000. С.634. Между классической, неклассической и постнеклассической рациональностями существует соотношение, аналогичное обобщенному принципу соответствия. Однако Степин не уточняет, как конкретно этот принцип реализуется. Это видимо связано с тем, что как уже отмечалось, в фокусе его рассмотрения эволюции научного познания как конструктивного процесса находится прежде всего его объектный полюс. Именно там фиксируется динамика его становления, которая реализуется в смене образов (гештальтов) исследуемых объектов, располагаемых на шкале упорядоченной по степени сложностности. От простых объектов классической механики до сложноорганизованных человекомерных саморегулирующихся и саморазвивающихся систем. Однако ситуация сложности , как уже отмечалось выше, сложнее . Напомним, что сложность как термин не обозначает «сложные объекты, противопоставляемые простым объектам». Поскольку субъектный полюс модели развития науки В. С. Степина, остается в тени, постольку остается также и неартикулированной возможность интерпретировать соответствие между типами рациональности посредством введения некоего параметра, характеризующего степень присутствия (или точнее включенности) субъекта-наблюдателя, рефлексивного субъекта, наблюдающего в том числе и себя самого в разнообразии конкретных познавательно-проектных ситуаций. Между тем (и в этом состоит основной тезис моего текста) именно переключение гештальта рассмотрения с объектного полюса рассмотрения системы научного познания на субъектный дает возможность более детально рассмотреть динамику становления субъекта постнеклассической науки, дает возможность выйти за пределы декартовской субъект-объектной парадигмы и рассматривать его как коммуникативное синергийное сообщество (Апель), то-есть, по существу в интерсубъективной перспективе. Иными словами, я утверждаю (вслед за Карлом-Отто Апелем) [57] Апель Карл-Отто. Трансформация философии. М., 2001. С.129. , что именно в современной постнеклассической науке (ориентированной на конвергенцию естественнонаучного и социогуманитарного знания, на их синергетический коммуникативный диалог) возникает новая интерсубъективность как своего рода субъективность второго порядка. В контексте становления неклассической науки, в фокусе которой находились прежде всего проблемы квантово-релятивистской физики и ее интерпретации, это понимание интерсубъективности нашло свое выражение в высказывании Н. Бора, связывающем в одно автопоэтическое контекстуальное целое экспериментальную ситуацию наблюдения (измерения) и ситуацию интерперсональной коммуникации. Согласно Н. Бору, эксперимент это ситуация инструментального приготовления и наблюдения устойчиво воспроизводимого явления таким образом, что мы можем осознанно коммуницировать наши знания о нем и психические состояния другому с тем, что бы он смог воспроизвести эту ситуацию приготовления, наблюдения и сообщения. Именно поэтому уже на этапе становления неклассической науки проблема объяснения как ее характерная и ключевая характеристика оказалась с необходимостью дополненной проблемой понимания, (прежде всего проблемой понимания квантовой механики), в философском измерении напрямую ведущей к проблеме трансцендентального субъекта науки «как медиума коммуникации» (Б. В. Марков) А потому и как носителя трансцендентальной рефлексии.

Но здесь мы уже вплотную сталкиваемся (теперь на трансдисциплинарном уровне) с проблемой сознания (осознания) на уровне ее интерсубъективности. Как пишет Апель, «… очевидность сознания, которая всегда моя, благодаря взаимопониманию посредством языка преобразуется в априорную значимость высказываний для нас и потому может считаться априори обязательным познанием в русле консенсусной теории истины. Благодаря имплицитному или эксплицитному включению такой очевидности сознания в парадигму языковой игры в известной степени был установлен аргументативный смысл достоверности представлений любого сознания для коммуникативного и интерпретативного сообщества. Но ведь на установлении смысла при коммуникативном синтезе интерпретации – а уже не синтезе апперцепции – и основан «высший пункт» (Кант) семиотически трансформированной трансцендентальной философии». [58] Апель. Указ. соч., с.195