Исмаил Гасанбейли: Демократия в России. Подражание Токвилю, или Как России обрести национальную идею

На этом и основан вывод автора, что на деле господство разума в быту подменяется пустотой. И общий пессимистический вывод «Вот и крутится колесо в никуда». Но, как известно, пессимист – это вооруженный знанием (читай – разумом) оптимист. Дорогу осилит идущий.

Что бы ни говорили друзья и недруги, объективные и предвзятые исследователи, демократия в России все же имеется (другой вопрос – в какой мере и в какой форме). Более того, она имеет достаточно серьезные корни. Те, кто утверждает обратное, или преследуют определенные цели, или просто плохо знают страну. Правда, хорошо знать Россию можно на уровне таланта, природной интуиции. Не потому, что она слишком большая, и даже не потому, что она слишком многоцветна и многофакторна (территория не имеет столь важного значения для понимания страны, есть гораздо более пестрые страны со значительно меньшей территорией). И даже не потому, что «умом Россию не понять». Трудно сказать, что поэт вкладывал в эту строку, но одно несомненно: он сумел уловить какой-то очень тонкий момент в характере своей Родины.

Традиционно отечественные интеллектуалы по отношению к России занимали разные позиции: или поносили ее последними словами, или восторгались и безудержно хвалили. И не всегда это являлось данью историческому моменту и обстоятельствам. Поэт Федор Тютчев сумел уйти от обеих позиций: вырвав образ Родины из-под любой оценки, он одновременно оценил ее. Показал, что оценка России в том, что она оценке не подлежит.

С данной точки зрения знать Россию в полном смысле слова все же нельзя, потому что она очень и очень разная. Она разная в разные периоды истории, разная в разных ситуациях. И в этом отношении мало чем отличается от большинства стран.

Нет необходимости лезть в дебри прошлого в поисках корней демократии, но есть смысл проанализировать сегодняшнюю ситуацию в стране более пристально – какая бы часть айсберга не находилась над водой, по ней все же можно судить обо всей ледяной глыбе.

Хотелось бы сразу же исключить один момент, чтобы, во-первых, к этому вопросу не возвращаться, и во-вторых, определить исходную точку: у России нет никакой исключительной особости, она одна из стран, где проживают обычные люди, ничем сущностно особенным не отличающиеся от американцев, англичан и от выходцев южных континентов. Они не хуже и не лучше остальных жителей планеты, ведут себя так же по-разному в разных жизненных ситуациях, так же как все хотят жить комфортно, имеют в своем характере сильные и слабые стороны, делают глупости и совершают поступки, подвержены болезням, эйфории, апатии и депрессии, а также влиянию всевозможных стереотипов. Среди них, как и среди всех остальных землян, попадаются злые и добрые, умные и глупые, целеустремленные и не очень энергичные.

Да, конечно, они несколько другие в сравнении с теми же американцами, англичанами или австралийскими аборигенами. Но ведь каждый человек, независимо от национальности, пола, возраста, жизненных позиций, – другой по отношению к сородичам. Люди рождаются разными. Соответственно и народы не могут, с одной стороны, являть собой копии друг друга, с другой – в чем-то между собой похожи, в чем-то отличаются в силу огромного множества факторов.

Утверждения вроде того, что тот или другой народ может жить только при демократической власти, а третий – только при авторитарной или монархической, не имеют под собой практически никакой почвы. Традиции здесь совершенно не причем. Несколько лет назад кто-то предложил вернуть Красной площади в Москве исторический облик (с целью убрать под этим предлогом оттуда Мавзолей). На что один из журналистов задал резонный вопрос: облик какого века будем принимать в качестве исторического? Точно так же с традициями, которые имеют обыкновение меняться. Если традиция изжила себя, то от нее нужно избавиться. Жизнеспособны те традиции, которые затребованы сегодняшним днем. Если нет традиций жить по правде, то ими надо обзавестись. Все разговоры о том, что русскому народу нужна «твердая рука», что он привык жить под единоначалием, и так далее, – не более чем стереотипы и ничего серьезного под собой не имеют.

Русский человек, как и все люди независимо от национальности, желает жить в мире и достатке. И это – в первую очередь. Он не хочет воевать, совершать революции, лезть в чужие дела за тридевять земель, учить кого-то уму-разуму. Конечно, большинство людей других национальностей является для него «другими», и он хотел бы, чтобы это большинство стало для него более понятным . Чтобы, приехав в какой-нибудь Рио де Жанейро, тем более, в Вильнюс или Баку, он бы не сталкивался с не очень приятными для него барьерами вроде другого языка, других обычаев, норм поведения. Русский человек хочет, чтобы его понимали всюду. Иначе говоря, он желает, чтобы, пусть даже оставаясь другими, все другие были немножечко русскими, то есть, такими как он.