Стэнли Милгрэм - Как хороший человек становится негодяем. Эксперименты о механизмах подчинения. Индивид в сетях общества

Ситуация, в которой один агент приказывает другому нанести ущерб третьему, снова и снова становится важной темой в человеческих отношениях. Яркое выражение она нашла в истории Авраама, которому Бог приказал убить своего сына. Не случайно Кьеркегор в поисках ориентиров для размышлений о центральных темах человеческого опыта избрал конфликт Авраама отправной точкой своей философии.

Война также развивает тему этой триады – власть приказывает человеку уничтожить врага; вероятно, вообще любое организованное насилие можно считать вариацией на тему трех элементов – власти, исполнителя и жертвы. [13] Возьмем, к примеру, анализ войны, который проделал Дж. П. Скотт в своей монографии об агрессии: «…хотя поступки ключевых фигур во время войны можно объяснить в терминах прямой стимуляции агрессии, в это вовлекается огромное количество других людей – просто потому, что они входят в организованное общество». «…Например, в начале Первой мировой войны в Сараево был убит австрийский эрцгерцог. Через несколько дней солдаты со всей Европы уже маршировали навстречу друг другу – не потому, что печальная участь эрцгерцога стала для них стимулом к действию, а потому, что их приучили повиноваться приказам». (Цит. в несколько измененном виде по: Scott (1958), Aggression, p. 103.)

Мы описываем недавно проведенный в Йельском университете цикл экспериментов, в ходе которых экспериментальными средствами изучалось конкретное выражение этого конфликта.

В самом общем виде проблему можно определить следующим образом: если X приказывает Y нанести ущерб Z, при каких условиях Y исполнит приказ Х, а при каких откажется? В более конкретной формулировке, подходящей для лабораторных исследований, вопрос звучит так: если экспериментатор велит испытуемому нанести ущерб третьему лицу, при каких условиях испытуемый исполнит эти указания, а при каких откажется подчиниться? Лабораторная задача – не столько ослабленная версия общего утверждения, сколько одно конкретное выражение из множества форм, которые в принципе может принять этот вопрос.

Одной из целей исследования было изучение поведения в напряженной ситуации, имеющей далеко идущие последствия для всех участников, поскольку при ослабленных условиях невозможно задействовать психологические силы, возникающие в случаях острого конфликта, приближенного к реальной жизни.

Прежде всего, этот подход означал, что мы взяли на себя особые обязательства по защите благополучия и достоинства всех участников исследования; испытуемые, разумеется, были поставлены в очень трудное положение, поэтому мы принимали меры, чтобы обеспечить им хорошее самочувствие, прежде чем выпускать их из лаборатории. Для этого была разработана процедура тщательной постэкспериментальной терапии для всех испытуемых в любом состоянии. [14] Она состояла в подробном разговоре с экспериментатором и, что не менее важно, в дружеском примирении с жертвой. Испытуемым разъясняли, что жертва не получала никаких болезненных ударов током. После завершения цикла экспериментов всем испытуемым разослали подробный отчет обо всех целях и результатах программы. В итоге 83,7 %испытуемых отметили, что рады, что приняли участие в исследовании, 15,1 % заявили, что у них нет ни отрицательных, ни положительных чувств, а 1,3 % сообщили, что жалеют о своем участии. Существенное число испытуемых по собственной инициативе попросили задействовать их в дальнейших экспериментах. Четыре пятых испытуемых полагали, что нужно проводить дальнейшие эксперименты подобного рода, а 74 % отметили, что в результате участия в исследовании сделали для себя лично значимые выводы. Более того, один психиатр, университетский преподаватель, имеющий опыт лечения амбулаторных больных, опросил выборку испытуемых, принимавших участие в нашем эксперименте, с целью выявить возможные неблагоприятные последствия участия. Ничего подобного выявлено не было. Более того, как правило, испытуемые считали, что участие в эксперименте было для них полезно и поучительно. Более подробно об этом вопросе см. Milgram (1964).

Если Y исполняет приказ X, условимся говорить, что он подчинялся Х; если он не исполняет приказа Х, условимся говорить, что он не подчинялся Х. Термины «подчинение» и «неподчинение» в том смысле, в каком они здесь применяются, относятся лишь к явным действиям испытуемого и не имеют никакого отношения к мотивации или эмпирическим состояниям, сопровождающим действия. [15]